Яков Резник - Сотворение брони

Она покапризничала, но отпуск взяла вместе с Алексеем, и за длинную дорогу до Москвы они помирились.

Заехали к сталевару, с которым Алексей сдружился на совещании стахановцев, побывали в театрах, музеях, в мартеновском цехе «Серпа и молота». Алексей медлил: то хотел звонить Серго, то соглашался с Любашей, что неудобно беспокоить наркома, тем более после провала в цехе. Возможно, Алексей так и не решился бы, но Любаша заболела ангиной, и пришлось поторопиться с отъездом — тут он уже без звонка пошел в наркомат. Серго там не было: врачи предписали ему постельный режим.

— Если, товарищ Горнов, вам лично к наркому, зайдите через пять дней, — сказал помощник Серго.

— Домой спешу, поезд у меня вечером.

— Хотите написать записку?

— Да.

Алексей примостился с края стола, написал:

«Дорогой товарищ Серго!

Жаль, что не мог Вас увидеть. Сегодня уезжаем домой. Любаша себя чувствует не совсем хорошо.

Желаю Вам скорого и полного выздоровления.

Из наркомата Алексей поехал на Казанский вокзал, купил билеты, и часа через два молодожены сидели уже в купе мягкого вагона.

Алексея беспокоило состояние Любаши. Ангина обычно протекала у нее не остро. Теперь температура повысилась. Любаша прилегла, попросила расплести косы. Алексей расчесал волосы — тонкое светлое их золото омывало его бугорчатые, в ссадинах, пальцы.

— Безмозглый дуралей! — в сердцах ругал он себя. — Надо же было покупать тебе две порции мороженого.

Любаше стало приятно, что он жалеет ее. Ласково взглянула, чтобы успокоился.

— Иди покури.

Он стоял в тамбуре спиной к гудящему перрону, курил глубокими затяжками, когда позади него послышался высокий женский голос:

— Тебя в жизни так никто не искал, профессор. Должно быть, видный человек этот Горнов…

Алексей повернулся, увидел загорелую шатенку в панаме, видимо, профессорская чета ехала с юга.

— Вы, кажется, сказали — Горнов… Кто ищет?

— Не слышали? Уже давно радио надрывается, наверно, важная персона… Вот опять.

На все платформы и залы раздавалось:

— Внимание! Граждане пассажиры и проводники вагонов! Среди отъезжающих на Урал должны быть Алексей Петрович Горнов с супругой. Попросите их незамедлительно выйти из вагона. У дежурного по вокзалу дожидается представитель Наркомтяжпрома.

Последние слова Алексей уже слышал на бегу. Он бежал к Любаше.

После рабочего дня помощник поехал к Серго с докладом по неотложным делам. Захватил с собой и записку Горнова. Прочитав ее, Серго стал отчитывать помощника:

— Сколько раз тебе твердил: о приезде ко мне рабочих докладывать без всякой задержки и в любом случае. Ты же ничего у Горнова не узнал, может быть, его жена нуждается в срочной помощи — найди и привези. Сейчас же!

И не успокоился до тех пор, пока не увидел у себя уральцев, не усадил Любашу в кресло.

— Открой рот, не бойся. Ты же знаешь, что я фельдшер… Ух какой нарыв! Зина, звони хирургу, чтобы пришел. Не нервничай, Любаша, все будет хорошо — станцуем с тобой если не сегодня, так уж завтра обязательно.

После легкой операции боль отступила. Проводив хирурга и увидев, что Любаше стало легче, Серго рассмешил ее историей из своей фельдшерской практики. В далеком якутском селении ему пришлось срочно оперировать заглоточный абсцесс. Он спас больного от удушья, за что шаман объявил ссыльного дьяволом.

— Похож я на дьявола, Любаша? — Серго сдвинул брови, вытаращил глаза, показывая, каким его хотел представить шаман перед якутами.

В чесучовой русской рубахе, в пижамных брюках и в тапочках Серго выглядел домовитым добряком, которому, кажется, интереснее всего распоряжаться по семейным делам. Когда Зинаида Гавриловна принесла Любаше теплого молока, Серго воскликнул:

— Ай, Зина, не могла подогреть красное цинандали! Вино для богов и молодых жен. — Задорные глаза посмотрели на Алексея. — Между прочим, и тебе не вредно.

— Любаша не разрешает.

— Совсем?

— На большие праздники и от простуды — подносит.

— Боевая у тебя казачка, славно тебя приструнила.

Все перешли в столовую. Серго раскупорил бутылку цинандали, наполнил бокалы Зинаиде Гавриловне и Алексею.

— Себя зачем обижаете и Этери? — заметил Алексей.

— Извини, дорогой, но для нас с дочкой готовят специальный эликсир молодости, ни с кем делиться не можем…

Нагнулся к нижним дверцам старенького пузатого буфета, вынул бутылку розовой жидкости.

— Этери, дадим ему полакомиться? — спросил он пятнадцатилетнюю дочь. — Все же гость необычный, лучший сталевар Урала!

— Дадим, — прыснула Этери, блестя из-под густых ресниц черными вишнями глаз.

Серго налил Алексею большой, цвета бирюзы, бокал. Алексей отпил немного, и лицо его сделалось растерянно-смешным.

— Это же фруктовая водица!

— Не нравится? А мне и Этери лучше не надо. Эскулапы это назвали легкимнапитком наркома тяжелойпромышленности.

Предложил тост:

— За молодость — надежду государства! За наших уральцев! За ваше счастье, молодожены!

За этим длинным столом с закругленными углами Любаше и Алексею было так хорошо, как в праздники дома с отцом и матерью. Ели искусно сваренную арталу — говядину со специями, потом стол украсил большой, шумный, из сверкающей меди, русский самовар. Серго ласково подтрунивал над гостями и Этери, пока Зинаида Гавриловна не сказала, что гостям и самому Серго пора отдыхать.

— Нас с Алексеем не трогай, нам поговорить надо.

— Пойдемте, Любаша, — отступилась Зинаида Гавриловна. — Будут болтать до полуночи.

Мужчины пересели на диван — Серго откинулся на спинку, Алексей устроился с краю. Как оказался с глазу на глаз с наркомом, так потерял мужество.

— Неприятности? — спросил Серго.

— Дегтем меня измазали, чуть ли не врагом объявили.

— За что?

— Испробовал сварить плавку без мастера… Не совсем ладно вышла, и поносить стали.

Алексея прорвало, говорил долго и сумбурно. Серго пожал плечами.

— Странно, я ратую за мастера-воспитателя, ты пошел против меня — и у меня же просишь защиты… Как тебе пришла в голову эта мысль: сталевар-мастер?

— На совещании стахановцев в Москве… Там… Я понял, что сталевар еще не хозяин печи. Начинаю плавку, мастер колдует надо мной, шихту подсчитывает, будто без него не в состоянии управиться. Сварил металл, доводка пошла — не смей без мастера. Выходит, не сталевар я — мальчишка при печке. Плавку варю, а выпускать разрешено только ему… За качество не я — он отвечает. Какой же я хозяин, если командуют мною: начальник цеха — раз, два заместителя, сменный инженер, обер-мастер, сменный мастер — это непосредственно на моем затылке. Да еще прибавьте начальство с шихтового двора, миксера, литейного пролета, которое тоже нос сует к печи.