Том Рейсс - Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма

Расстояние от места высадки до городских стен составляло приблизительно пятнадцать километров. Хотя Дюма был командующим кавалерией, он шел в бой без лошадей – так же, как командующий артиллерией двигался без пушек. Из-за шторма разгрузка орудий оказалась слишком сложной задачей. Кроме того, Армия Востока привезла в Египет лишь около 1200 лошадей [860]. Многие из них после шестинедельного морского путешествия находились в плачевном состоянии. Более того, в указанное число входили тягловые лошади для перевозки пушек и припасов, а также личные скакуны офицеров. На долю кавалерии оставалась всего несколько сотен лошадей, а ведь каждому кавалеристу в обычных условиях требовалось более одного коня. Это как если бы союзные войска высадились на Атлантическое побережье без джипов, грузовиков или танков. Основываясь на рассказах путешественников, Наполеон был уверен, что в Египте он без труда разживется по меньшей мере двенадцатью тысячами лошадей. Убеждение, которое оказалось ошибочным.

Само количество высадившихся французов обеспечивало им определенную защиту. Тем не менее еще до восхода марширующие к городу французские колонны подверглись атаке со стороны нескольких сотен бедуинов. Когда французы открыли ответный огонь, бедуины стремительно отступили. Перед этим успели похитить нескольких особо неудачливых европейцев, после чего скрылись вместе с ними в пустыне.

В самом городе шериф Александрии – что-то вроде местного аристократа, управлявшего от имени мамлюков, – ударился в панику. Александрия располагала слабым военным гарнизоном – лишь несколько десятков воинов-мамлюков, на которых можно было положиться во время осады. Шериф отправил депешу в Каир – одному из двух верховных мамлюкских правителей: «Мой повелитель, возле города только что появился [861]огромный флот. У него не видно ни начала, ни конца. Во имя Аллаха и Его Пророка, пришлите нам воинов». Но Каир – столица Мамлюков – находился более чем в дне пути от Александрии.

На восходе Наполеон дал приказ трубить атаку и французы пошли на штурм [862]. Хотя городские стены сперва показались внушительными, старая кладка стала осыпаться во многих местах, когда европейцы принялись карабкаться на нее. Вскоре атакующие ворвались в город. Дюма с ружьем наперевес возглавлял атаку четвертого полка легких гренадеров. Александрийцы ожесточенно защищались, битва шла за каждый дом, но к началу следующего дня город оказался в руках французов. Генерал Клебер был ранен мушкетной пулей в голову, но остался жив. Дюма вышел из боя без единой царапины.

Внешний вид Дюма поразил египтян – высокий чернокожий мужчина в форме генерала, который возглавляет армию белых. Наполеон явно учитывал это, когда через несколько дней приказал Дюма вступить в переговоры с бедуинами и попытаться выкупить похищенных солдат. На эту миссию он отправил с Дюма два десятка своих лучших телохранителей, сказав следующую фразу: «Хочу, чтобы вы были первым генералом [863], которого они увидят, первым военачальником, с которым будут иметь дело».

Миссия Дюма увенчалась успехом. К тому моменту, когда он договорился о сумме выкупа – по 100 пиастров за человека, – бедуины убили небольшое число пленных. Остальные пребывали чуть ли не в еще худшем состоянии. Наполеон расспросил одного солдата. Тот плакал и не мог заставить себя описать, что именно ему довелось пережить, хотя главнокомандующему постепенно удалось выжать из него подробности: бедуины изнасиловали всех пленных – участь, о которой французские солдаты вскоре узнают и которой станут бояться в Египте, в стране, где европейские нормы сексуального поведения не действовали.

С самого начала кампании генерал Дюма явно выделялся из общей массы – причем вовсе не так, как понравилось бы Наполеону. В малоизвестном, неопубликованном третьем томе мемуаров старший военный врач похода, доктор Николя-Рене Деженетт ярко описывает впечатление, которое военачальники похода произвели на местное население:

Представитель любого сословия [864]среди мусульман, кому довелось хотя бы мельком увидеть генерала Бонапарта, поражался, каким низким и тощим тот был…Но облик одного из наших генералов поражал их даже больше… это был командующий кавалерией Дюма. Мулат, статью напоминавший кентавра в те мгновения, когда на своем коне он перемахивал через траншеи, чтобы поскорее выкупить пленных. Все мусульмане были убеждены, что именно он руководил походом.

«Французский народ – да разрушит Аллах [865]полностью их страну и да покроет их знамена позором – это нация упрямых, неверных, необузданных злодеев, – заявил оттоманский султан и исламский калиф, когда узнал о французском вторжении. – Реки крови пролились на землю, и французы наконец преуспели в реализации своих преступных замыслов относительно стран, которые покорились им. Они погрязли в море порока и заблуждений; они злодействуют под флагом нечистого и могут быть счастливы только среди хаоса, получая вдохновение от самого Ада… Пусть всемогущий Аллах, которого мы чтим, обернет их сатанинские замыслы против них же!»

«С мощным заступничеством Пророка, – добавил он с надеждой, – эти безбожные армии будут рассеяны перед Тобой и уничтожены».

Наполеон [866]приказал немедленно идти на Каир. Он планировал по пути захватить небольшие города Даманхур, Розетту и Эль-Раманию. Завладев дельтой Нила, французы смогут изгнать мамлюкских воинов из их столицы и установят контроль над всей страной. Генерал Клебер, которому нужно было оправиться от раны в голову, останется в Александрии как военный губернатор этого города. Адмирал Брюэс остался с флотом, который бросил якорь в Абукирском заливе – восточнее Александрии, в устье Нила.

«Книжники» вошли в число тех групп, которые покинули корабли последними. Пока армия маршировала на Александрию, самые известные ученые, естествоиспытатели, писатели и художники находились на борту, поневоле выпрашивая у экипажа заплесневелое печенье и солоноватую воду. Наконец представителей интеллигенции собрали на фрегате, который перевез их на берег. Он выгрузил их вместе со всеми пожитками и мудреными инструментами их ремесла на какой-то пляж с остатками мраморных колонн. Несчастные ученые поплелись в город [867].

Виван Денон – художник-археолог, чьи великолепные зарисовки помогут создать дисциплину под названием египтология, – вспоминал о тяжелых испытаниях, поджидавших на входе в Александрию: «На меня нападали своры [868]диких собак, которые выскакивали отовсюду – из дверных проемов, с улиц, крыш. Их лай передавался от дома к дому. Я бросил улицы и постарался держаться береговой полосы… Я прыгнул в море, чтобы избавиться от собак, а когда становилось глубоко, начинал карабкаться по стенам. Вымокнув до нитки, покрытый испариной, уставший до изнеможения и напуганный до глубины души я наконец добрался до солдат, которые в полночь несли караул. К этому моменту я был убежден, что собаки – это шестая чума египетская, ужаснейшее из библейских бедствий».