Том Рейсс - Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма

Захват Туссена не остановил сопротивление. К августу генерал Леклерк в отчаянии писал Наполеону: «Удалить Туссена не достаточно [1144]. Здесь нужно арестовать две тысячи лидеров. Несмотря на то что я отбираю оружие, вкус к мятежу не пропадает. Я захватил 20 000 ружей, но в руках освобожденных рабов остается еще по меньшей мере столько же».

Наполеон отдал Леклерку строгий приказ [1145]: на Сан-Доминго в живых не должно было остаться ни одного цветного офицера в чине выше капитана – всех их надлежало либо убить, либо захватить в плен и выслать во Францию. Возрождая самые жестокие традиции рабства времен Старого порядка на сахаропроизводящих островах, французские солдаты пытали, насиловали и убивали чернокожих всеми жуткими способами, какие только можно представить. Большинство из более чем трех тысяч цветных солдат, высланных с острова под дулом ружей, были незаконно проданы в рабство [1146]коррумпированными офицерами флота где-то в Карибском бассейне.

В 1804 году гаитянам удалось создать новую страну и нацию. Во время бессмысленных военных операций погибли более сорока тысяч французских солдат [1147](половина всех посланных в экспедицию) и во много раз большее число негров и мулатов, как военных, так и гражданских лиц. Французы запирали некоторых чернокожих в тесных трюмах на судах в гавани Порт-о-Пренса и поджигали в этих помещениях серу, чтобы люди умирали от удушья [1148], – особенно жуткая казнь, чем-то напоминающая массовые убийства двадцатого столетия. Чернокожие бойцы столь же жестоко обращались с местным белым населением, но в то же время принимали некоторых белых [1149]к себе (как это было с отрядами польских солдат, которые прибыли на Сан-Доминго вместе с французами, но затем перешли на сторону противника).

Летом 1802 года французские войска также вторглись на Гваделупу [1150]– еще один сахаропроизводящий французский остров, где действовал запрет на рабство. Они двигались по территории колонии, разоряя все на своем пути, хватали любого чернокожего, на котором была форма, и либо убивали его, либо заковывали в цепи. Около трехсот негров и мулатов – лидеры повстанцев на острове – попали в ловушку на одной из плантаций на склоне вулкана Ля Суфриер. Эти мужчины и женщины предпочли свести счеты с жизнью, нежели жить и видеть возвращение рабства. С криком «Жить свободными или умереть!» они подорвали себя при помощи остатков пороха. Их командиром был Луи Дельгре [1151]– полковник, служивший в 1792 году в Черном легионе под командованием Дюма.

В 1790-х годах Национальный колониальный институт [1152]в соответствии с принципами революции начал обучать детей негров, мулатов и белых вместе. Теперь правительство Наполеона сократило финансирование Института и положило конец эксперименту по образованию без расовых ограничений.

Один из учащихся Института – Луи-Блез Лешат, сын чернокожего французского офицера с Сан-Доминго, – вспоминал, как в 1801 году в школу с официальным визитом прибыл тот самый министр военно-морского флота и колоний, что «предложил» Исааку и Пласиду Лувертюрам вернуться на Сан-Доминго. Спустя несколько лет Лешат описал этот визит в письме Исааку и Пласиду: «Министр Декре приехал в Институт, собрал всех американцев [т. е. чернокожих] во дворе и обратился к ним с очень суровой речью. Правительство больше не будет платить за их образование: оно и так уже сделало слишком много для таких, как они».

По мере того как репутация школы стремительно ухудшалась, студенты, которые платили за себя, уходили из Института. К 1802 году здесь числилось лишь около двух десятков учащихся за государственный счет, в том числе девять негров, шесть мулатов и семь белых. В конце года школа внезапно закрылась. Многие цветные ученики попали в сиротские приюты, тогда как дети постарше, пусть даже подростки, отправились на военную службу как посыльные.

Десятилетнему Фердинанду Кристофу [1153], сыну Анри Кристофа, одного из самых высокопоставленных чернокожих генералов Сан-Доминго и будущего короля Гаити Анри I, не посчастливилось постучаться в ворота Института в 1802 году, сразу после расформирования школы. Власти поместили мальчика в сиротский приют под названием «La Pitié» [1154], а «маленькое состояние» в драгоценных камнях и золоте, которое он привез в качестве платы за обучение, было украдено. Подросток стал чем-то вроде охранника в приюте – последнее, чего могли ожидать те, кто его сюда отправил. В 1814 году одна женщина рассказала мемуаристу о следующем инциденте, свидетельницей которого она стала десятью годами ранее.

[Она] увидела юношу [1155], стоящего на посту у ворот «La Pitié». Поскольку мадемуазель Мари рассказала им о сыне Кристофа, они кинулись к нему, крича: «Вот он, сын Кристофа». Юноша радостно сказал: «Да, это я». Но в тот же самый момент человек, который также стоял на входе в «La Pitié», нанес Кристофу два сильных удара, отчего Кристоф выронил ружье и упал навзничь, после чего ему пришлось зайти внутрь. С тех пор увидеть его хотя бы мельком было невозможно, но известно, что они отправили его учиться ремеслу сапожника и требовали, чтобы он занялся этим делом. Кристоф все время отказывался, говоря, что отец послал его в Париж получать хорошее образование, а не работать сапожником.

Фердинанд Кристоф продолжал отказываться от профессии ремесленника, которую для него выбрало правительство. В 1805 году его нашли мертвым в приюте. Ему было двенадцать лет.

Одно из учреждений, которое принесло Наполеону славу, – это Орден Почетного легиона, первый заслуживающий этого названия орден, куда принимали «за заслуги». Хотя образцом для него стала монархическая традиция посвящения людей в рыцари в качестве вознаграждения за выдающуюся службу, легион был действительно открыт для представителей всех профессий и социальных групп. Закон об учреждении Ордена был утвержден 19 мая 1802 года. Даже сегодня эта организация остается неразрывно связанной с лучшей частью наследия наполеоновской Франции.

Сын генерала Дюма позже будет жаловаться, что его отец умер, «даже не став рыцарем [1156]Почетного легиона, – он, герой дня в сражении при Мольде… в Мон-Сенис, при осаде Мантуи, на мосту Бриксена, во время подавления Каирского восстания, человек, которого Бонапарт сделал губернатором Тревизо и которого он представлял Директории как тирольского Горация Коклеса». (На самом деле, я нашел письмо к генералу Дюма от Мюрата, в котором последний утверждает, что «с удовольствием передаст» [1157]личную просьбу генерала Дюма о зачислении в легион.)

Однако существовала очевидная причина, по которой Дюма не мог быть принят в Орден, даже если бы Наполеон не испытывал бы к генералу личную неприязнь. 20 мая 1802 года, на следующий день после учреждения Почетного легиона, Наполеон издал другую прокламацию – ту самую, что открывала его истинное отношение к рабству во Французской империи [1158]. Колонии, в которых запрет от 1794 года не вступил в силу (территории вроде Мартиники, захваченные британцами в ходе революционных войн и лишь недавно возвращенные Франции), должны были официально сохранить рабство в том же состоянии, что было до 1789 года. Хотя Сан-Доминго и Гваделупа прямо не упоминались, в одной из статей прокламации говорилось о том, что на ближайшие десять лет, «вопреки всем предыдущим законам», все колонии будут подчиняться новым нормам, разработанным центральным правительством. Шаг к полному восстановлению рабства был сделан. За этой позорной статьей последовала череда ныне забытых законов, которые уничтожали права, дарованные Революцией чернокожим в пределах Франции.