Анатолий Мордвинов - Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1

Уж коли искать в какой-либо стране не повторяющегося в других, надо искать прежде всего в местной деревне, среди тамошней свободной природы, не заключенной в каменные мешки улиц и площадей. Там еще можно найти отклики того, что мы называем «душой страны». В городах же давно царствует лишь холодный, международный, расчетливый разум, быть может, проникающий понемногу в тайны существования, но не заставляющий горячее биться издерганное нервами сердце.

Из Рима мы направились прямо на север. Итальянский король опять предоставил нам свой вагон до границы. В Берлине от нас отделилась великая княгиня Ольга Александровна с мужем, направившаяся домой, а мы вдвоем с Михаилом Александровичем продолжали наш путь в Копенгаген.

Там нас встретили на вокзале государыня-мать, английская королева Александра с принцессой Викторией, датский наследный принц Христиан с братом Гаральдом и свита императрицы.

Мы не ожидали такой торжественной встречи, и я вышел из вагона на перрон, не успев к ней подготовиться, в своем старом запыленном дорожном костюме. С вокзала Михаил Александрович поехал с матерью и тетей в Hvidöre, а я отправился с князем Шервашидзе в отведенное мне по обычаю помещение в Hotel d’Angleterre.

Hvidöre – это небольшая каменная вилла на берегу моря в часе езды от Копенгагена. Она была давно приобретена нашей императрицей совместно с ее сестрой, королевой английской, также приезжавшей надолго в гости в свою родную страну, которую сестры любили.

Сама дача почти не отличалась от остальных загородных домов и ничего «дворцового» собою не напоминала. Около подъезда не стояло и обычных почетных часовых. Вход в нее охранялся только одетыми в штатское платье полицейскими. Внутренность ее была очень уютная и красивая, но современная, в английском вкусе.

Ни для свиты, ни даже для большинства прислуги в ней помещения не было, как не было устроено и отопления для холодного времени.

У обеих сестер там был один общий салон, в котором стояло для каждой по отдельному письменному столу, служивших им еще в детстве.

Императрица и королева в Hvidöre вели жизнь совершенно частных людей, так всегда прельщавшую их, и могли пользоваться отдыхом как ни в каком другом месте.

Только по воскресеньям или в другие праздники все гостившие в Дании иностранные родственники датского двора приглашались вместе с их свитою на обед к королю, в остальное время они были предоставлены самим себе и свободе.

Особенно много таких почетных гостей съезжалось обыкновенно осенью. Ко времени нашего тогдашнего прибытия в Копенгаген, кроме многочисленной датской королевской семьи, там уже находились: русская императрица, королева английская с дочерью принцессой Викторией, греческий король Георг, гостила (кажется) шведская принцесса Ingeborg, и приезжали ненадолго король Норвегии Гаакон с королевой Моод и маленьким наследным принцем Олафом.

Только при маленьком датском дворе, в особенности при жизни старого покойного короля и императора Александра III, можно было встретить такое блестящее собрание императоров, королей и королев, напоминающее отчасти своею многочисленностью далекие времена эпохи конгрессов.

Но дальше многочисленности участников сравнение с внешней стороны, конечно, не шло. Ни блестящих мундиров, ни еще более ослепительных празднеств с танцами, с музыкой, с изощренными в своей науке дипломатами и такими же ловкими в политических интригах прекрасными дамами в Копенгагене не было. Не замечалось и особенного подогретого любопытства местных жителей.

И сам датский двор и датчане уже давно успели привыкнуть к таким собраниям, казавшихся бы столь необычными в других городах.

Все торжественное ограничивалось только этими скромными семейными обедами по воскресеньям, за которыми нередко отсутствовала и музыка и на которые, кроме гостивших высочайших особ и их свиты, приглашались лишь два-три человека из города, часто совсем не знатных, но которым король желал оказать почему-либо особое внимание.

Всем присутствующим на этих обедах полагалось быть в скромных фраках, но непременно с микроскопическими орденами в петлицах.

Короли и императоры во фраках! Есть ли что-либо несообразнее такого переодевания! Священники и монахи в этой одежде, сравнивавшей их со всеми остальными, мне не казались бы более странными!

Для меня, выросшего в русской военной среде и составившего себе представление об этих высших носителях военной и государственной власти не иначе как в военном мундире или выделяющем их красивом коронационном одеянии, такое низведение их на уровень обыкновенного человека не переставало даже в зрелых годах, как это ни смешно, производить неприятное впечатление какого-то странного, совершенно ненужного маскарада.

Тем более что из всех гражданских одеяний фрак, как и цилиндр, мне всегда казался образцом полнейшего безвкусия, если не уродства. Можно до известной степени почитать равенство, но равенство, доведенное до смешного вида, было и будет отталкивающим. В этом отношении цилиндр и фрак, украшающие в торжественных случаях одинаково как президентов республик, так и республиканских палачей и лакеев всех остальных стран, уже не вызывают в моем ощущении и того своеобразного чувства «приличия», на которое они, видимо, рассчитывают…

Датский король жил обыкновенно до поздней осени в своем загородном замке «Шарлотенлуст», в часе езды от города.

За нашей свитой обыкновенно присылалась придворная карета, в которую мы и усаживались вчетвером: фрейлина государыни Е. С. Озерова, престарелая, но живая и общительная miss Knollis – фрейлина королевы Александры, князь Шервашидзе и я.

Мне особенно тогда нравились эти долгие, медленные поездки по пустынным уже дорогам, обсаженным липами, кленами и буками.

После юга с его раскаленными скалами, с расслабляющей теплотой и пряными ароматами я тогда особенно чувствовал всю прелесть нашей северной осени. Тогдашний бодрящий воздух Дании вместе с запахом уже падавших листьев особенно живо переносил меня в другие липовые аллеи родной русской усадьбы, навсегда, кажется, покорившей мое сердце и мои мечты.

От всех очарований юга, как это ни странно, можно устать, от Русского Севера получаешь только новые силы. Южане, наверное, испытывают это иначе.

Если мы и являемся детьми природы, то, видно, только природы родной, окружавшей нас в детстве. Остальная, как бы она очаровательна ни была, чувствуется лишь доброй, красивой мачехой, не способной все же заменить самую скромную мать…

Обеды у короля, всегда тщательно, но скромно обставленные, длились довольно долго, после чего все переходили обыкновенно в другой салон, где разговаривали, а иногда – крайне редко – играли в карты. Около полуночи все разъезжались по домам.