Валентина Чемберджи - XX век Лины Прокофьевой

Я тепло обнимаю Вас, ваше новое сочинение очень заинтересовало меня.

Ваш СПРКФВ»

Сложившийся при Лондонском фонде Прокофьева Архив существует и действует под руководством музыкального учёного, искусствоведа, его куратора Ноэль Манн, энтузиастки, преданной музыке Прокофьева, знающей его жизнь и творчество, работающей в журнале «Три апельсина», помещающем на своих страницах статьи, рецензии, материалы о его сочинениях, переизданиях, научных изысканиях, постановках, исполнениях и прочее, а также о сложных обстоятельствах его жизни. Бросается в глаза содержательность и объективность, неукоснительная точность статей самой Ноэль Манн, далёкой от каких бы то ни было недостоверных спекуляций, которыми так грешат многие статьи музыкальных критиков, посвящённых Прокофьеву и Шостаковичу. Пусть это не покажется странным, но невольно обращаешь внимание на необычайную доброжелательность тона Ноэль Манн, резко отличающего её статьи в потоке западных публикаций, с их не только неточностями, но и странным и даже несколько неприязненным взглядом свысока.

Все, кто профессионально занимались музыкой или близко наблюдали занимающихся ею людей, хорошо знают, сколько неких дополнительных усилий вызывает к жизни эта звучащая материя, сколько суеты происходит вокруг любого исполнения, сольного, с оркестром или в ансамбле, постановки на оперной или балетной сцене, сколько горячих дискуссий, звонков, (теперь другие средства сообщения, но от этого суть не меняется) сопровождают эту деятельность, с каким количеством людей необходимо говорить, спорить, убеждать, доказывать, какая тщательная ювелирная работа идёт на репетициях.

Говоря об этом, вспоминаю, что Лина Ивановна покинула СССР в возрасте семидесяти семи лет и оставшиеся ей пятнадцать по мере сил занималась всеми этими необходимыми делами. Она всю жизнь обожала музыку Прокофьева, сама была музыкантом, и это, впридачу к собственной независимости и неукротимой энергии, вере в свою правоту, придавало ей силы для многотрудной деятельности вплоть до последнего года жизни, когда болезнь и смерть одолели её волю.

По приглашению Олега Лина Ивановна прибыла в Лондон в 1974 году. О самом начале её жизни в Лондоне мы узнаём от супруги дирижёра сэра Эдварда Даунса леди Даунс, ставшей её близким и верным другом.

В своих воспоминаниях о Лине Ивановне леди Даунс рассказывает, что познакомилась с «миссис Прокофьев» в январе 1975 года, когда она приехала к своему младшему сыну Олегу, его новой жене Френсис и их новорождённому сыну Габриэлю, самому младшему в то время внуку. От неё мы узнаём, что внучка Лины Ивановны – Анастасия – дочь Олега Прокофьева и рано умершей Камиллы Грей – ходила в школу вместе с дочерью супругов Даунс по имени Будикка, им обеим было в это время по четыре года.

Френсис ещё не вернулась из госпиталя, когда Лина Ивановна и Олег вместе должны были прийти к леди Даунс, но Олег заболел и Лина пришла одна. В тот день она впервые села за их кухонный стол, и с того момента сотни раз усаживалась на это место в течение последующих лет. Миссис Прокофьев стала членом семьи сэра и леди Даунс.

Лина Ивановна много раз просила, чтобы леди Даунс называла её по имени – Лина –, но та не могла решиться, чувствовала себя неловко и очень обрадовалась, когда Лина Ивановна разрешила ей называть себя «миссис Прокофьев», как она обычно представлялась по телефону.

Прожив некоторое время с Олегом и Френсис, миссис Прокофьев переехала на Майда Вейл. Тогда леди Даунс впервые пришлось складывать и паковать её вещи. Ей предстояло делать это ещё много раз, когда она перевозила миссис Прокофьев из одной квартиры в другую.

Она и отвезла Лину на новое место. В тот день миссис Прокофьев впервые приоткрыла леди Даунс завесу над сложными хитросплетениями своей жизни. Во время сборов Лина Ивановна подарила леди Даунс жёсткий крахмальный воротничок, который, по её словам, принадлежал Сергею Сергеевичу, сказав, что никогда не расставалсь с ним, всюду брала его с собой. Лина Ивановна показала леди Даунс и клочок бумаги, который снимал с неё обвинение в шпионаже, за который её посадили в тюрьму, – она называла этот период «своим северным временем». В тот же самый день Лина рассказала леди Даунс, что никогда не разводилась с Прокофьевым, пусть даже он жил с Мирой Мендельсон, а она коротала время в попытках освободиться из лагеря. Она пробыла там восемь лет и делила камеру с балериной, с которой они занимались «у станка» каждый день. Это помогало сохранить форму.

С тех пор леди Даунс каждую неделю предоставляла себя в полное распоряжение Лины Ивановны на целый день. Часто они отправлялись за покупками. Лина Ивановна любила одеваться и находила лондонские магазины неотразимыми. В особенности Селфриджис, казавшийся ей пещерой Аладдина. В те времена у Лины не было чересчур много денег, и в её паспорте стояла виза с разрешением пребывания заграницей в течение всего лишь шести месяцев.

Леди Даунс часто сопровождала Лину Ивановну в советское посольство с целью продлить визу. Однажды она даже попросила леди Даунс вклеить туда несколько страничек, так как места в паспорте уже не хватало.

Лина Ивановна боялась ходить в посольство одна, боялась, что её схватят и вернут обратно в Москву. У леди Даунс существовала договорённость с мужем, что он начнёт действовать, если к вечеру они не вернутся. Леди Даунс, привыкшей жить в свободной стране, эта ситуация была совершенно незнакомой.

Леди Даунс рассказывает также, что вскоре по прибытии в Лондон Лина Ивановна встретилась с «Boosey & Hawkes», издательством, публиковавшим музыку Прокофьева на западе. Лине Ивановне удалось заключить с ними новый контракт, согласно которому все члены семьи получали свою долю авторских прав.

Леди Даунс поражалась энергии, определённости и деловой сметке, которые проявила миссис Прокофьев в этих весьма сложных переговорах.

Именно в это время Лине Прокофьевой пришла идея учредить Фонд Прокофьева с целью пропаганды и изучения его сочинений. У неё было уже несколько друзей, которые по мере возможности помогали ей. Одни готовили еду, другие выполняли секретарскую работу; леди Даунс по-прежнему паковала вещи, отвозила в аэропорт, следила за одеждой и привечала Лину в своём доме. Дети обожали, когда Лина приходила, и она с удовольствием выезжала с ними, особенно любила пикники.

Старший сын, Святослав, впервые поехал в Лондон по приглашению Олега, ещё до выезда Лины Ивановны. Потом, когда Лина уже оказалась в Лондоне, она поначалу не имела ещё права сама присылать приглашение, поэтому во второй раз Святослав снова приехал якобы к Олегу, но основной его целью было навестить маму. Лина Ивановна сняла в Лондоне квартиру на время приезда сына. Святослав целыми днями бегал по Лондону, всё было ему интересно, он возвращался домой поздно, и мама даже немного обижалась, что не всё внимание сына уделялось ей.