Майк О'Махоуни - Сергей Эйзенштейн

И вновь Эйзенштейн потратил почти два года на проект, который ему в итоге просто не дали закончить. В отличие от «Да здравствует Мексика!», «Бежин луг» так никогда и не увидел свет – единственная копия пленки, хранившаяся в архивах «Мосфильма», была, по слухам, уничтожена бомбой во время Второй мировой войны. Лента существует лишь в форме 30-минутного фотофильма, который в 1967 году Сергей Юткевич и Наум Клейман составили из снимков, найденных в архиве Эйзенштейна после его смерти. Их работа безусловно ценна тем, что дает некоторое представление о визуальной стороне картины, но все же едва ли может служить достаточным основанием для понимания и анализа работы Эйзенштейна.

После ядовитого отзыва Шумяцкого о «Бежином луге» положение Эйзенштейна стало как никогда плачевным. В феврале, незадолго до того, как топор таки обрушился на его шею, он с воодушевлением замышлял следующую работу – фильм о гражданской войне в Испании – и даже успел пригласить Робсона на роль марокканского солдата. От этой идеи, как и нескольких других, ему пришлось отказаться. Самое большое беспокойство вызывали не столько нападки Шумяцкого на некорректную расстановку акцентов в фильме, сколько его заявление о том, что Эйзенштейн лично несет ответственность за растрату двух миллионов рублей и что он намеренно пытался ввести в заблуждение и представителей индустрии, и зрителя. На фоне участившихся арестов по подозрению в саботаже это было серьезное обвинение. Для обсуждения данного вопроса за несколько дней была созвана конференция, и от Эйзенштейна потребовали публично отречься от своей работы. 17 апреля 1937 года он опубликовал статью в газете «Советское искусство» под заголовком «Ошибки “Бежина луга”». В ней он согласился с предъявленной ему критикой и признал, что позволил себе оторваться от действительности [211].

В этот момент Эйзенштейн опасался уже не столько за карьеру, сколько вообще за свою жизнь. Пока он работал над «Бежиным лугом», в Москве прошел первый показательный суд, в результате которого были расстреляны шестнадцать «врагов народа», среди них – бывшие члены Политбюро Григорий Зиновьев и Лев Каменев. В ближайшие месяцы последовали аресты и расстрелы других бывших большевиков. И хотя культурное сообщество гонения пока что обходили стороной, в последующие годы были арестованы и казнены писатели Бабель и Третьяков, а также Мейерхольд, – со всеми Эйзенштейну доводилось близко работать. В январе 1938 года удар настиг верхушку киноиндустрии, и под арест попали руководители крупных киностудий и сам Шумяцкий. Когда спустя шесть месяцев тот был расстрелян, Эйзенштейн, должно быть, почувствовал угрозу в чересчур опасной близости.

Сразу же после инцидента с «Бежиным лугом» состояние здоровья Эйзенштейна резко ухудшилось, и в мае он выехал в санаторий на Кавказе, чтобы оправиться от проблем с сердцем. Непосредственно перед отъездом он решил взять судьбу в свои руки и отправил письмо Сталину с просьбой дать ему возможность снять еще один фильм. И хотя в это время любая инициатива была сопряжена с серьезным риском, в этот раз ему повезло. Неизвестно, имело ли место личное вмешательство Сталина, однако Эйзенштейну дали еще один шанс вернуть свое доброе имя. Ему поручили съемки фильма крайне несвойственной для режиссера тематики, а именно – исторической ленты о князе XIII века, святом и защитнике русских земель Александре Невском.

Несмотря на шаткость своего положения, Эйзенштейн был более чем счастлив принять этот заказ даже с осознанием неизбежности дополнительных условий. Так, к нему был приставлен второй режиссер, Дмитрий Васильев, чтобы Эйзенштейн не смог слишком далеко уходить от сценария. Ограничили и его власть при наборе актеров. Теперь бóльшая часть актерского состава имела за спиной опыт в кино и театре, а главную роль получил Николай Черкасов, который незадолго до этого стал широко известен в роли Максима Горького в ленте Михаила Ромма «Ленин в 1918 году». Сценарий Эйзенштейн писал совместно с Петром Павленко, своим бывшим студентом, непреклонным сталинистом, по слухам, имевшим связи в НКВД [212]. И все же Эйзенштейну удалось в одном ключевом аспекте взять верх над ограничениями: автором музыкального сопровождения к фильму стал композитор Сергей Прокофьев.

В конце 1937 года Эйзенштейн предоставил цензорам первый вариант сценария, тогда еще под названием «Русь». В ходе дебатов после его публикации в журнале «Знамя» Эйзенштейна и Павленко обвинили в недостаточной исторической достоверности. Главным камнем преткновения стала концовка фильма, где после смерти Александра Невского действие переносилось на век вперед, чтобы продемонстрировать роль князя в победе его потомка Дмитрия Донского в Куликовской битве с татарами в 1380 году [213]. Критика, вероятно, сыграла свою роль, хотя позже Эйзенштейн дал более интригующее объяснение своему решению закончить фильм сразу же после победы в Ледовом побоище. Как он говорил, на этом месте в сценарии была проведена красная черта, а затем ему передано: «Сценарий кончается здесь… Не может умирать такой хороший князь!» [214]Формулировка наталкивает на мысль, что в этот момент в дебаты вмешался сам Сталин, хотя подтверждения этому нет [215].

В течение следующих месяцев Эйзенштейн и Павленко несколько раз перерабатывали сценарий и в процессе предлагали другие названия – «Господин Великий Новгород» и «Ледовое побоище». В конце концов фильм был назван по имени главного героя. Весной Эйзенштейн поехал в Новгород, чтобы разведать, возможно ли снимать непосредственно на месте действия, но пришел к выводу, что при таком плачевном состоянии исторических построек проще будет снять картину целиком в павильонах «Мосфильма». В разгар лета в них возвели копии новгородских соборов и создали видимость льда и снега для сцен сражений. Процесс шел быстро, и съемки закончились уже через пять месяцев, даже раньше установленного срока. В начале ноября фильм посмотрел Сталин. К несчастью, в то время Эйзенштейн еще не закончил монтаж одной из частей, и в версию фильма для предпросмотра она не вошла. Во время показа это так и осталось незамеченным, а поскольку Сталин одобрил картину в таком виде, недостающие куски вставлять не стали, несмотря на протесты Эйзенштейна.

23 ноября 1938 года в Москве состоялась премьера «Александра Невского» в присутствии Сталина. Говорят, что советский вождь, довольный фильмом, после показа подошел к Эйзенштейну и пожал ему руку со словами: «А Вы, все-таки, большевик!» [216]Не один Сталин остался в восторге от «Александра Невского». Фильм пользовался огромной популярностью в прокате и после выхода за границей получил высокие оценки в Европе и США. В феврале 1939 года Эйзенштейна наградили орденом Ленина, а спустя месяц удостоили почетной докторской степени во ВГИКе (Всесоюзном государственном институте кинематографии). Имя Эйзенштейна вновь замелькало в газетных заголовках.