Лариса Толкач - Я спорю с будущим

Ходили в поликлинику за анализами. Илья увидел на скамейке девочку, которая листала книжку. Он застеснялся, стал закрывать лицо руками. А дома показал: «Нужно на ней жениться. Она умная, читать умеет».

Прилетела из Питера моя институтская подруга Света. Мы поехали в Томскую писаницу с Наташей, её мужем, Светой и Илюшкой. В машине стали выяснять, куда же впадает Томь. Пришли к общему мнению, что в Обь, а потом в Северный ледовитый океан. Названия моря никто не помнил. Илья показал: «Карское. Я на карте видел, запомнил». Дома я выяснила, что так оно и есть. Мы долго бродили по дорожкам парка. Илья убежал от меня очень далеко, я догнала его у самых дальних ворот. Стала его ругать, а он заявил: «Надо убежать в лес, умереть, где волки». Потом разревелся, когда мы стали фотографироваться на фоне медвежьей шкуры. Стало ему жалко мишку. Мы его еле-еле успокоили, сказав, что это не настоящая шкура, а муляж. Когда пришёл домой, стал рассказывать, что на этом месте приносили в жертву детей, у которых родители умерли. И люди были одеты в костюмы, расшитые пуговками.

Я знала о том, что расшивают бисером, но потом спрашивала у краеведа, он рассказал, что есть такая народность, у которой костюмы расшиты пуговицами, сделанными из речных раковин. Позже, в Красноярском музее я увидела такой наряд. Но никто не может сказать наверняка, действительно ли могли приносить жертвы на языческом капище.

Вчера мы собирались в ресторане, отмечали двадцатилетие окончания института. Илья сидел дома с Димой. Старшему захотелось погулять, и он ушёл на улицу, оставив брата одного. Илюша потом показал, что испытывал ужас, но не плакал. Он видел меня на расстоянии и описал подробно всё, что происходило в ресторане. Даже то, что я не заметила. Потом стал меня обвинять, почему я не поняла его состояние страха и не пришла: «Это же так просто увидеть, нужно только сильно подумать!»

Прошёл координационный совет по проблемам аутистов без представителей от родительской общественности. Длилось это мероприятие четыре часа. Интересно, сдвинется ли всё с мёртвой точки на этот раз? Родителей обещали пригласить в конце августа и сообщить результаты.

( И на этот раз не изменилось ничего! Денег на обучение специалистов нет, возможности создать специальный центр или школу тоже нет. Никого не пригласили, поговорили, как обычно, и оставили всё как есть. – Прим. авт .)

Были на приёме у психолога. Илья опять отказался отвечать, не стал писать даже со мной. Нас повели к другому психологу. Мы опять попытались что-то из ребёнка выудить, но он начал кричать и бегать по кабинету. Тем не менее, нам пообещали дать справку на пробное обучение по обычной программе. Илья обрадовался. А я теперь страшно боюсь, а дальше что? Где мы найдём школу?

На тренировке я рассказала обо всём Нине и Лене. Те удивились: «Зачем тебе это нужно, тянуть обычную программу?» Да как они все не поймут, что это нужно не мне, а Илье. Это он постоянно требует устроить его к здоровым детям. Он так радовался эти дни, просил меня, чтобы я всем об этом говорила. Приходит с таблицей, суёт её мне в руки: «Надо сказать, что меня в школу взяли. Рад». Из спортзала вернулись, а он на пороге квартиры расплакался, терпел всю дорогу: «Мне не верят, что я смогу учиться. Я телепатически понимаю лучше. Я всё понимаю».

Ещё одна цитата: «Ты постоянно трусишь, что я не смогу в школе. Не трусь».

Ходили на приём к психиатру. Опять замкнутый круг. Справку нам не дали, сказали, что подпишут её лишь в том случае, если МПК даст согласие. А в управлении образования заявили, что даже при семейной форме обучения мне нужна справка о сохранном интеллекте, и отправили на МПК.

Илья понял мои намерения вообще забрать его из школы и ужасно обрадовался, заявил: «Рад, что мама будет учить. Я так лучше понимаю. В институт всё равно поступлю». Долго растолковывала, что в институт не берут без аттестата, даже если мы всё будем знать.

Вчера я позвонила в МПК, договорилась, чтобы нас приняли в понедельник. Пригласила Аллу Степановну. Илья очень встревожен, постоянно подходит ко мне и сообщает, что в состоянии учиться. Докладывает, что он не хочет отвечать на лёгкие вопросы, что боится, когда много людей и ему не верят.

Сегодня он посмотрел по телевизору сюжет о скрытых процентах за кредит и сделал вывод: «Кредит лучше не брать, много денег придётся заплатить».

Были на комиссии с Ильёй, Аллу Степановну звать не стали. Всё равно с тем заключением психиатра, которое нам дали, ничего, кроме коррекционной школы, нам не светит. Я опять стала объяснять проблему, расплакалась. Как только начинаю говорить об Илье, не могу сдержаться. Нам дали телефон другой коррекционной школы, посоветовали туда обратиться. Завтра директор будет на месте, позвоню и договорюсь о встрече.

Илья всех поразил тем, что сидел спокойно и не кричал. А на прощание протянул руку председателю комиссии. Она отметила, что ребёнок изменился в лучшую сторону.

Ходили к бабушке в гости. Пришла Женя с подругой Машей. Илья стал бурно реагировать и хохотать. Когда я спросила, в чём же дело, он ответил: «Понял, Маша – это имя». У нас в спортзале тренер тоже Маша. Илюшка решил, что «Маша» – это тот, кто тренирует детей.

Потом пошли к Инне. Илья увидел во дворе собак, и мы его еле-еле втащили в калитку. Такая реакция на животных уже два месяца, с тех пор, как его цапнула за ногу дворняжка. Илья даже кошек стал бояться, начинает верещать и убегать от одного их вида.

Сегодня Илья опять начал с рёвом реагировать на мои мысли, которые его не касались. Я его отругала, чтобы он не подглядывал в чужие головы. А он в ответ выдал следующее: «Я не делаю это нарочно, я просто слышу, и всё. Всегда смотрю у людей, сразу всё понятно становится».

В школу я съездила, но директора не оказалось на месте. Илья воет, что не пойдёт в дурацкую школу, а хочет учиться вместе с Димой.

Вчера мы с Ольгой ходили на приём в управление образования. Мне пообещали помочь с устройством Ильи в школу без всяких справок. (Большое вам спасибо, Елена Викторовна Масько!) Потом мы зашли в кафе, попили чай и поболтали о том о сём. Дома Илья опять обрисовал мне всё происшедшее своими словами. Спросил, что не понял.

А сегодня я сходила в общеобразовательную школу, куда мне посоветовали обратиться, и поговорила с директором и завучем. Там пообещали взять Илью на домашнее обучение. Директор даже предложила заключить договор с нашей общественной организацией.

Идёт программа с Михаилом Задорновым. Он опять развивает свою тему о глупых американцах, которые ходят по Третьяковке и спорят между собой, это Лувр или Британский музей. Илья хохочет: «Лувр же в Париже».