Абрам Рейтблат - Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы

Так или иначе, но Булгарин в течение нескольких лет жил в Карлове под Дерптом, лишь на краткий срок приезжая в Петербург по делам. По свидетельству сотрудника «Северной пчелы» П.И. Юркевича, «он присылал по временам статейки для «“Пчелы”, и только изредка, как метеор, на короткое время, являлся в Петербург за получением своего дивидента» [771].

Дерпт Булгарин выбрал отнюдь не случайно. В 1807 г., во время похода в Германию для участия в боевых действиях против наполеоновских войск, его полк на короткое время остановился в Дерпте, и уже тогда, как он позднее признавался, город произвел на него «самое приятное впечатление» [772]. Позднее живший в Дерпте граф де Бре, с которым Булгарин познакомился в Петербурге, расхваливал ему дерптскую жизнь [773]. В 1827 г. Булгарин, совершая поездку по Прибалтике, остановился на несколько дней в городе и, по-видимому, именно тогда окончательно решил обосноваться здесь.

Он давно уже хотел приобрести имение, которое, в отличие от литературного труда, давало бы прочный и гарантированный доход. Булгарин полагал: «…нет ничего вернее земли! Сберегайте все, что вам Бог послал, и извлекайте из вашего достояния честную пользу, но ни каменный дом в городе, ни капитал или наличные деньги не так верны, как земля, т. е. вотчина» [774]. Ему было не по душе крепостное право [775], поэтому он не хотел владеть поместьем ни в великорусских губерниях (где он, как поляк, был бы к тому же чужаком в дворянской среде), ни в Белоруссии (помещиками тут были поляки, а нравы и амбиции польской шляхты ему издавна претили). Прибалтика же была ему близка, так как тут крестьяне были свободными и господствовала столь любимая Булгариным немецкая культура. Напомним – Булгарин был женат на немке, владел (хотя и не блестяще) немецким языком и высоко ценил немецкий бытовой уклад, равно как и немецкую литературу. Он полагал, что без немецкого языка и немецкой литературы «невозможно обойтись не только ученому, но и литератору. В течение двух веков немецкие ученые исследовали, с глубокомыслием и терпением, свойственным немцам вообще, все отрасли человеческих познаний. Ученые германцы распространили и усовершенствовали все открытия, сделанные другими народами, и подвели все положительные истины под правила, облегчающие их изучение <���…>. Литература немецкая богаче всех литератур и вмещает в себе весь мир духовный и вещественный!» [776]. В годы наполеоновских войн Булгарин, по его воспоминаниям, «проходил по Германии шаг за шагом, по городам, селам, замкам, мызам, и жил с немцами по-немецки, как немец, сочувствовал им, породнился с ними сердцем, изучал их нравы и любил их» [777]. В 1844 г. он писал своему знакомому, дерптскому профессору К.Л. Блюму: «Не верь, когда тебе толкуют, что я не люблю немцев! Я всегда жил с немцами и для этого поселился в Лифляндии, чтобы жить с вами и быть вам полезным <���…>» [778].

Из прибалтийских городов им был избран именно Дерпт, как он считал, «центр общего мнения и умственнейшей деятельности трех образованнейших провинций» [779], поскольку там находился единственный в регионе университет, а Булгарин всегда тянулся к науке и учености (в 1819 г., проживая в Вильно, он сблизился с университетской средой и вошел в общество шубравцев, состоявшее из преподавателей Виленского университета). По его собственному признанию, он посещал лекции (не будучи, разумеется, студентом) в Вильно и Гёттингене. И, наконец, у Дерпта было выгодное местоположение. Он находился сравнительно недалеко от Петербурга (2–3 дня езды), близко было оттуда и до его родных мест под Минском, где жили его родственники. Какую-то роль сыграло, возможно, и то, что неподалеку находился замок А.Х. Бенкендорфа Фалль.

Для Булгарина Карлово выступало реализацией сентименталистской утопии о жизни на природе и в гармонии с ней, вдали от мирского шума, где можно общаться с друзьями и лучшими, избранными книгами. Обращаясь к своему другу В. Ушакову, он писал ему (на страницах «Северной пчелы») о Карлове: «Если хочешь отдохнуть душою, поспеши сюда! Здесь ты не увидишь ни вздорных журналов, ни скучных, глупых книг, предназначенных для разбора; не услышишь сплетней, смутных вестей, клеветы. Здесь у твоего друга нет других врагов, кроме прожорливых гусениц и завистливых жуков, стремящихся истребить его плодовые деревья <���…>. О литературных гусеницах и жуках друг твой здесь вовсе не помышляет: он бросил им свои сочинения – пусть грызут на здоровье!», «…для любителя природы, для человека образованного, не имеющего честолюбия, не мучимого корыстолюбием, но ищущего спокойствия и тишины в кругу людей просвещенных, на лоне наук, словесности, приятных искусств, нельзя приискать лучшего местопребывания, как Дерпт» [780].

Так или иначе, но место было удобным, и Булгарин никогда не жалел, что поселился именно здесь. По описанию Е.А. Авдеевой (сестры Н.А. Полевого), бывавшей в имении Булгарина, «дом в Карлове обширный, красивой архитектуры и расположен удобно. Легко может в нем поместиться несколько семейств. Два сада с прекрасными оранжереями. Когда г-н Булгарин купил Карлово, в нем все было запущено и расстроено. Употребив несколько лет на устройство Карлова, нынешний помещик привел его в цветущее состояние» [781]. Перестройка дома в Карлове была осуществлена по архитектурному замыслу Булгарина в течение двух лет, причем необходимые для этого 10 тыс. рублей ассигнациями, которых у Булгарина не было в наличии, дал ему взаймы известный актер В.А. Каратыгин [782]. Позднее Булгарин купил (на имя жены) еще поместье Саракус, расположенное в 12 верстах от Карлова. Сын его Болеслав на страницах семейной рукописной газеты «Домашний журнал», имитировавшей «Северную пчелу», писал в 1849 г.: «[В Карлове] мы живем несколько недель по приезде из Петербурга и проводим остальные дни по возвращении из Саракуса пред отъездом в Петербург. Бесспорно в Карлово лето можно проводить гораздо удобнее, чем в Саракусе, но зато не с теми удовольствиями, какие вы получите в благословенном Саракусе, этом земном раю» [783].

В Карлове у Булгарина была богатая библиотека в несколько тысяч томов, в том числе редкие первопечатные издания (эльзевиры, альды и др.) и книги, подаренные известными писателями (Ф.Н. Глинкой, Н.И. Гречем, М.Н. Загоскиным, Н.А. Полевым и др.) [784], хранился там также его обширный архив. Обладал Булгарин и небольшим собранием ценных картин отечественных и зарубежных художников.

Булгарин, которому нужны были деньги для обустройства имения, с первого же года дерптской жизни устроил в Карлове пансион для обучающихся в здешнем университете русских студентов (за каждого пансионера он получал 1200 рублей ассигнациями в год) [785]. Это было связано с массой неудобств, поскольку дерптские студенты вели вольную жизнь. Сохранились довольно курьезные правила, составленные Булгариным в 1829 г. для проживающих у него в доме трех студентов (они дают представление и о бытовом укладе карловской жизни):