Виталий Дмитриевский - Шаляпин в Петербурге-Петрограде

темпераментного и вспыльчивого, в неистовство, он срывал с себя парик, бороду

и уходил со съемочной площадки.

Все яге артист старался преодолеть подобные кинематографические

сложности, и работа была доведена до конца. И вот в Москве состоялся первый

просмотр фильма. Многие зрители, и прежде всего сам Шаляпин и Горький,

были разочарованы картиной. Действительно, слишком несоединимы оказались

звонкое бренчанье пианиста-импровизатора и наивные титры со «зловещими»

эпизодами, в которых участвовал Шаляпин. Кинорежиссер А. Ивановский не без

основания считал, что «Великий Немой обокрал Шаляпина».

Отзывы современников о первом выступлении Шаляпина в кино

противоречивы. «16 октября 1915 года является началом новой эры в немом

царстве победоносного кино, в этот день венчали на киноцарство Ф. И.

Шаляпина», — восторженно писал в журнале «Рампа и жизнь» один из

московских критиков. Гораздо более трезво отнеслись к дебюту Шаляпина

петроградские газеты. Рецензенты констатировали неудачу певца: «Игра

Шаляпина напоминает игру трагиков старого времени: много позы,

подчеркнутая мимика, замедленный жест. . Вас охватывает чувство стыда за

Шаляпина — точно перед всеми ходит человек, забравшийся на ходули...»

И тем не менее Шаляпин, как и Горький, ощутил огромные, еще не

раскрытые возможности кинематографа. В интервью газете «Театр» 24 октября

1915 года Федор Иванович говорил: «Мое выступление в кинематографе не

случайное. Я смотрю на будущее кинематографа уповающе и считаю, что в

области кинематографии есть такие возможности, которых, пожалуй, не

достигнуть и театру. Я выступил в «Псковитянке», убедившись, что

кинематограф может художественно запечатлеть сочетание красок грима и

мимики. Я рад и счастлив от сознания, что лента «Псковитянки» может попасть

в самые отдаленные уголки глухой провинции и что я, таким образом, буду

иметь возможность, быть может, «выступить» в деревнях и селах. Я считаю, что

кинематограф достигнет апогея тогда, когда он станет необходимым

проводником научных фильмов в школах, земствах и послужит источником

развлечения для деревни».

1915 год — один из самых насыщенных в жизни Шаляпина. Он принес

события и радостные, и печальные. Умер замечательный артист

Александрийского театра Константин Александрович Варламов — «дядя

Костя», к которому Шаляпин со времени первого знакомства в 1895 году питал

глубокую симпатию. В последние годы бывал у него на даче в деревне

Песчанки, около Сиверской. В этом же году умерла Мария Гавриловна Савина,

замечательная актриса, основательница Русского театрального общества.

Согласно завещанию, Савину похоронили рядом с ее детищем — Домом

престарелых актеров (ныне Ленинградский дом ветеранов сцены), на

Крестовском острове. Шаляпин еысоко ценил талант Савиной, восхищался

незаурядной личностью актрисы. Певец часто бывал на Крестовском острове в

Доме престарелых актеров, беседовал с его обитателями, пел для них,

неоднократно помогал им материально.

Шаляпин по-прежнему был близок с петроградскими художниками. Он

желанный гость на репинских «средах» в Куоккале, на «четвергах» И. И.

Бродского. В квартире художника Бродского — в доме №29 на Широкой улице

(ныне улица Ленина) — Шаляпин встречался с А. И. Куприным, В. В.

Маяковским, А. И. Свирским, Н. Н. Самойловым, Ю. М. Юрьевым, Н. Н.

Ходотовым, И. Я. Гинцбургом и многими другими деятелями искусства.

Но чаще всего Шаляпин проводил свое свободное время у А. М. Горького. В

эти годы Горький много Думал об организации концертов и спектаклей для

рабочей аудитории. Ему хотелось, чтобы рабочие услышали выдающихся

русских музыкантов.

Шаляпин готов был петь для рабочих, но ему не сразу удалось получить от

городских властей разрешение на эти выступления. В «Биржевых ведомостях»

22 февраля 1915 года было напечатано сообщение: «Шаляпин вторично

возбудил ходатайство о разрешении ему устроить в Народном доме бесплатный

спектакль для рабочих... Первое ходатайство пока оставлено без ответа».

Спектакль все же был назначен на 19 апреля 1915 года. Но накануне

градоначальник стал уговаривать Шаляпина отменить спектакль, грозился

запретить его. Шаляпин твердо заявил, что не отменит спектакль. Переговоры

были мучительны и закончились поздней ночью.

На следующий день, в два часа, Шаляпин пел «Бориса Годунова» огромной

четырехтысячной аудитории в Народном доме. Основную массу зрителей

составляли представители рабочих организаций, заводов и фабрик. В зале

находились А. М. Горький, А. Н. Тихонов (Серебров), В. В. Маяковский.

Порядок в зале поддерживали сами рабочие. По окончании спектакля депутация

горячо благодарила Шаляпина.

— Я сам вышел из народа, — сказал артист в ответ на приветствия, — и

счастлив, что моя давнишняя мечта — выступить перед народом —

осуществилась.

В газете «Русское слово» был помещен отчет о выступлении Шаляпина.

«Когда я вышел на сцену, — вспоминал впоследствии Шаляпин, — четыре

тысячи публики встретили меня каким-то каменным молчанием, но тотчас же,

как только я пропел первый выход, — весь зал изумительно дружно отозвался

каким-то особенно коротким и резким рукоплесканием. Воистину рукоплескало

единое существо, и снова я почувствовал, что рабочая масса удивительно

дисциплинированна и единодушна. После этого, в антракте, я испытал реакцию,

которая была естественна после целых суток напряжения, — я заплакал и уже

продолжал играть вполне легко, с большим подъемом. Рабочий народ не

скупился на одобрения и каждый раз давал мне почувствовать свое

единодушие...»

После спектакля Шаляпин появился из-за кулис уже без грима и услышал

крики «спасибо!». Певец был очень взволнован приемом публики. Когда

Шаляпин выходил из театра, толпа рабочих захотела попрощаться с ним и

проводила его к автомобилю «с такой деликатностью, которая положительно

восхитила» певца.

«Это — мелочь? Нет, — писал впоследствии Шаляпин. — Эта деликатность

свидетельствует об уважении рабочих к человеку-артисту. В той публике,

которой я служу, это уважение не так развито, моя обычная публика смотрит на

меня как на человека, которому она платит деньги и которого поэтому считает

принадлежащим ей, обязанным преклоняться перед нею».

Шаляпин мечтал о новых спектаклях и концертах для рабочих, но понимал,

какие трудности ему предстоят. На такого рода концерты косо смотрели и

градоначальник, и полиция. И все-таки Шаляпин с глубокой убежденностью