Николай Мордвинов - Дневники

А мне кажется, это не мастерство, а голая техника. Она отношение к мастерству имеет, но не является им.

Я встретил одного провинциального актера, который играл в свое время Звездича с Самойловым [314] Самойлов Павел Васильевич (1866–1931) — актер, заслуженный артист Республики. В молодости служил в частных антрепризах многих городов России. В 1900–1904 ив 1920–1924 годах работал в Александринском театре (ныне Ленинградский академический театр драмы имени А. С. Пушкина). — Арбениным. Он меня спросил: «Ну, как вы его трактуете? Гулякой, пьяницей, развратником, прожигателем жизни?»

Если так трактовать роль, то уж лучше играть Кречинского…

1/IV

«МАСКАРАД»

Спектакль принимается с волнением и восторгом. Все отмечают скупость моего рисунка, как положительное и новое. Как мне это приятно слышать. Но как тяжело быть в этом скупом (рисунке). Этот рисунок требует огромного наполнения. Есть наполнение — и рисунок звучит как необычное, сильное и содержательное, нет наполнения — и простота становится невыразительной.

4/IV

«МАСКАРАД»

Сегодня получил первое несогласие с моим Арбениным.

Получил письмо от Новицкого, который находит, что я в роли созерцателен и недействен.

Из Арбенина революционера не сделаешь, да и неверно делать из него такое. В Арбенине есть потенциальные возможности для развития, но стремления в роли весьма приблизительны. То, что мне удалось показать, и то больше, чем то, что разрешено автором в ремарках.

18/IV

«МАСКАРАД»

Играл хорошо…

Из мнений:

С. Герасимов (кинорежиссер): «Роль нашла свое логическое завершение. Сильно, интересно, волнует. В роли найдены места, которые туманную основу образа делают направленной, нацеленной, понятной. Это большая заслуга. Особенно понравилась мне десятая картина. Лаконизм в вещах — это то, что я не учел в картине. Огромная сила выражения в скупом рисунке создает трагический накал».

Т. Макарова: «Очень, очень хорошо. Вы так сильно, ощутимо сходите с ума, что холодно становится».

— Не хотелось бы поиграть?

«Тексты я помню. Слышу интонации… Но я не знаю сцены. Я не понимаю, как на ней находиться».

9/V

«МАСКАРАД»

Играли хорошо.

Сегодня баронессой — Марецкая. Это, конечно, лучше Сошальской, и ее ввод идет на укрупнение спектакля, думаю, что будут хвалить, ее любят. Но в большом счете — это не ее роль: ни по внешним, ни по внутренним данным […], главное — не лермонтовский темперамент.

18/V

Вчера слушал Арбенина и «Чудру» по радио, записанные на моем вечере в Доме ученых.

Правильно я делал, что не давал записывать меня на концертах: разная манера подачи материала у микрофона и на зал в тысячу человек. Перегрузка, нехорошо.

С 1/VI по 7/VII

В отпуске.

Деревня Ванюнькино, озеро Удомля, что под Бологим.

Какое изумительное зрелище! 7 км в длину, и до 6 км в ширину. Море.

Воздух такой, что горизонт, как вырезанный из картона, виден на много километров. Все очертания предметов так резки, как будто в воздухе нет ничего, что смягчает контуры. Да, очевидно, так и есть, в воздухе ни пылинки…

А сколько красок! Полный спектр и тоже очень точный, яркий. […]

В природе что-то неуловимо былинное, эпическое. Здесь я ощутил, осязаемо понял Садко, Муромца…

Дача Бирюли [315] Имеется в виду дача живописца-пейзажиста, народного художника БССР и РСФСР В. К. Бялыницкого-Бирули. «Чайка» — непонятной архитектуры. Художником плохо использована природа, дача фасадом выходит совсем невыгодно. Хороший парк на уклоне, но разбит тоже не с расчетом.

Да, в усадьбе есть две беседки, одна наверху, в елях, другая над озером. Обе покосились сильно. Вот-вот упадут… Это создает такой невыносимо унылый вид, как будто они взялись символизировать собою всю рухлядь отжитого. Одна из них, что наверху, удивительно напоминает декорацию из последнего акта чеховской «Чайки». Уж не здесь ли родилась у него мысль…

Людей нет никого.

[…]

В деревне, очень бедной, кое-когда появится старушка за водой, мальчишка с удочкой, а в полдень — стадо коров… Всё. Мужчин нет и здесь… перебиты… война…

Погода холодная и переменчивая, дожди и ветры. Мы с О. К. заветрились дочерна. Пользовали каждые полчаса, чтобы грести, стегать (спиннингом) и дышать, дышать, дышать… Все время на лодке со спиннингом.

Выловлено до 65 кг. Наибольшая щука в 85 см, очевидно, килограмм в 5 весом.

Охота на них чрезвычайно интересна и волнительна, особенно, в пору жора, когда щука выскакивает за блесной из воды, не дав еще блесне упасть в воду…

Я еще раз понял, что природа для меня, как мать, и мне нельзя никак забывать ее. Она меня питает, растит и укрепляет. Сердце мое не болело ни разу, хоть я не был особенно озабочен вниманием к нему.

Еще бы один месяц! Одного мало. За один я только успеваю отойти от города, отрешиться от всего, а насытиться не успеваю.

15/VII

«МАСКАРАД»

(Театр им. Пушкина)

Сколько народу!

Очень хорош первый акт — подвижный, живой… Второй акт — упустил, меня оставили без света. Отчаяние берет… Мне стало вдруг так скучно, что я не смог ничего сделать с собой… Третий акт приличный. Но как тянет Оленин! Удивляешься на Ю.А. — он спокоен.

На спектакле Новицкий.

Он пришел к директору и заявил: «У нас с Мордвиновым литературный спор, и я должен его закончить. Мне нужно еще раз посмотреть спектакль».

Спор действительно идет, вернее, только начинается. Я задал только вопросы, а отвечать буду потом. Только думаю, ответа я не получу сейчас.

Уж если Залесский [316] Залесский Виктор Феофанович (1901–1963) — театровед и критик. В 1937–1941 и 1946–1951 годах — заместитель главного редактора журнала «Театр». Автор статьи «Маскарад», опубликованной в «Московской правде» 8 июня 1952 года. , старый театральный критик, нашел, что я играю крепостника и что (это уже хуже) это — правильно, то это совсем нехорошо для нас, нехорошо для нашего искусства. Пусть я в роли играю только крепостника, и пусть это «хорошо», но ужели Залесский в Лермонтове увидел только это и что в Лермонтове это — хорошо? Ужели в нем нет ничего кроме? Насколько же Белинский великий поэт. Ведь до его суждений не дотягиваются и через сто лет. Хоть бы почитали… […]

Замечаю, что как только актеры начинают играть буквально, то сейчас же в Лермонтове появляется не реализм, а бытовизм, хотя для другого автора это могло даже (послужить) хорошим драматическим наполнением.

Да, вспомнишь Белинского, утверждавшего, что «Лермонтов — не Гёте, не Шиллер и не Пушкин — это Лермонтов. Он требует своего раскрытия, своей манеры подачи материала, своего строя чувств и мыслей». «Огонь неистраченных сил».

[…] Так хорошо пишут о первенце коммунизма, Волго-Доне, так интересно, что тоска берет, что нет возможности повидать все это. А ведь в натуре все это и интереснее и величественнее. И как нам, работникам искусства, это надо! Как мы оторваны от всего. Только на пароходе, в отпуск. Но это уж не то, работы все закончены и с палубы увидишь только результат труда.