Николай Мордвинов - Дневники

Меня в театре удивляет неустойчивость, вихляния. Кто-то что-то сказал, и мы в два счета зачеркнем свою работу, свои мысли, думы…

А ведь говорим все время о принципиальном. Для принципа нужен хороший, крепкий фундамент, иначе принцип обращается в свою противоположность.

16/III

«ТРАКТИРЩИЦА»

Очень давно не играл эту роль, поэтому шумел с удовольствием.

Театр переполнен, да и дома покоя не давали, звонили, справлялись, действительно ли играю я.

Встретили шумными аплодисментами. Прием был очень хороший.

Отвык от спектакля. И гримировался, и одевался, и вообще вел себя в настроении, характерном для последнего времени. Потом вспомнил, что сегодня — «Трактир[щица]»! Что я не то делаю, что надо… Начал дурачиться… И постепенно вошел во вкус.

В комедии должно быть самочувствие, совсем отличное от других спектаклей.

Два разных предсценических существования на спектакле — «Отелло» и «Трактирщица».

22/III

Был прогон моих сцен для Ю.А. («В одном городе»)…

Репетиций не было, и вдруг показ.

— Ну вот, все в порядке теперь, — сказал Ю.А. после просмотра. Относительно вымаранной первой картины. — Я очень рад, что удалось убедить Шмыткина, я то же ему говорил… Теперь считаю, что репетировать больше не нужно, иначе можно отбить охоту играть.

28/III

«В ОДНОМ ГОРОДЕ» (для реперткома)

Сплю после вчерашнего спектакля «Отелло». Не выспался, не отдохнул. Но театр не хочет считаться с этим, а на спектакле это сказывается.

В зале много публики.

Прием для участников спектакля неожиданный.

Хохочут, много аплодируют. Аплодисменты — актерам и политической теме. Настроение приподнимается, появляется вера.

Несколько знакомых были у меня. Хвалят. Кончаловская [228] Кончаловская Наталья Петровна (р. 1903) — писательница. , например, говорит, что «спектакль нужный, волнительный, даже хорошо исполняемый» и пр. Обо мне не распространялась, все понятно.

Управление пьесу приняло. Предложили некоторые доделки и решили после этого спектакль показать Храпченко и худсовету.

Интересно, сколько еще «последних» исправлений будет и сколько «последних» показов?

4/IV

Говорил с Ю.А., Софроновым, Шмыткиным по поводу «Города», что нужно играть первую картину не на приказах, директивах, не на оперативности, а на том, что мне как новому человеку в этом городе надо разобраться в людях, тем более что старая первая картина уничтожена.

Короче, возвращаются к старому, сами не подозревая, что только что были против этого. То, что решили сейчас делать, и есть то самое, что я делал вначале, но к чему вряд ли сумею теперь возвратиться.

27/V

«ОТЕЛЛО»

Разминаю пятый акт.

Все время сдерживать себя с подтекстом — «Молись! молись!» Вот-вот прорвется, нет, опять возьмет себя в руки, ведь самообладания у него хоть немного, но осталось… И наконец!..

Что-то есть в этом ценное…

1/VI

Был на спектакле «Отелло» у грузин [229] Речь идет о гастролях в Москве Театра имени Ш. Руставели. Спектакль «Отелло» был поставлен режиссером Ш. Агсабадзе в 1937 году. Роль Отелло играл А. А. Хорава, Яго — А. А. Васадзе. .

Признаюсь, очень боялся… Боялся не того, что скажут критики, что скажут люди… боялся себя…

А вдруг Хорава отнимет у меня любовь к моему образу?

А вдруг он лишит меня веры в правильность моей трактовки?

А вдруг у меня нет темперамента?

А вдруг правы все критики?

А вдруг решу, что мне не надо играть эту роль?

Нет!!.. Нет!!..

Будут много о нем писать. До небес вознесут. Будут писать так, как обо мне никогда не напишут.

И грустно и радостно!

Стало быть, был я прав…

Слушай, читай и проверяй. Но не слушайся, как школьник, вещающего с Олимпа. Согласен — возьми, не согласен — не бери, и не расстраивайся.

Помни, что много привходящих обстоятельств «помогают» складывать то или иное мнение: у одного сегодня живот болит, у другого — голова — летел на самолете, у третьего жена сбежала, у четвертого «эстетические нормы» иные. Уж я не говорю о вкусах, о которых не спорят, не говорю о вкусовщине.

О спектакле.

Прав Ю.А.: «Это провинциальный спектакль с одним хорошим актером в заглавной роли, которую он, кстати сказать, играет кусками».

Мнение наших актеров в большинстве сводится к тому, что Хорава играет человека «низшей расы». Его не жалко. Образ обеднен.

«Об остальных актерах просто говорить не хочется».

«Васадзе весь в штучках. Кстати, часто говорят, что он играет в приемах Оленина (?)». «Нет, не волнуйтесь, играйте на здоровье!»

«Два совершенно самостоятельных решения». И т. д.

Мое мнение:

Во-первых, все роли, кроме основной, предельно сокращены. Сокращены до реплик. Этот текст сведен, примерно, к Мамонту Дальскому (экземпляр его я в свое время смотрел), который играл по экземпляру Сальвини. То есть спектакль построен по гастрольному экземпляру. Но гастролеры были принуждены сокращать тексты партнеров до реплик, так как играли все время с новым составом, почти без репетиций, о целом не заботясь, спектакля не создавая… А здесь, казалось бы, ансамбль… Но на деле тот же гастрольный спектакль, лишь с постоянным составом. И тексты сокращены и мизансцены построены так, что нет ни среды, ни других исполнителей.

Обвиняя Художественный театр в семи смертных грехах, Хорава был неправ и потому, что Художественный театр — не театр актера-гастролера, а театр ансамбля.

Мне жаль, что:

снята вся лирическая сторона роли,

снята вся патетическая часть ее,

снята поэзия спектакля в целом и роли в частности, жаль, что нет стиха.

Все эти вещи для меня — обязательны.

По-моему, на них настаивал Шекспир, если одни роли он писал в стихах, а другим давал прозаические тексты.

Я писал в свое время, что, «если не будет неистовой любви, любви неимоверной, то не будет Отелло», — как говорил Ю.А. На этом спектакле я убедился в правильности нашего суждения. Получается как-то так, что для этого Отелло или лестно иметь белую жену, или хочется белой жены, и что Отелло — Хорава привык и убивать своих непокорных жен и душить изменниц. Как ни странно, но это так.

Отелло — Хорава — это зверь, добротный зверь, зверь очень сильный, правда, не очень умный, но могутный. В бою он наверно страшен: зверь! Кстати, не понимаю, зачем ему нужно было уширять себя ватой вдвое. И пропорции нарушены и вата видна.

Хороший темперамент, но направленный однобоко.

Начну с начала:

Спектакль открывается сенатом.

Монолог — это просто сухое перечисление того, о чем он рассказывал в свое время Брабанцио и Дездемоне. Можно было бы и так трактовать монолог, если бы не слова Дожа: «Такой рассказ мою бы дочь пленил…» Конечно, Дож мог сказать о том, что его дочь могла бы пленить такая тема, но зачем искать какое-то другое толкование куску, когда это толкование дается самим Шекспиром, когда мы знаем, что Шекспир весьма точен в своих определениях. Второе, эпоха эта изобиловала великолепными рассказчиками, что характерно для времени, и, конечно, Шекспир не мог пройти мимо такой интересной характеристики. Сам монолог написан, конечно, с расчетом на использование соответствующих актерских средств. А у Отелло нет больше ни одного места, где бы эти качества могли быть использованы. Мне, зрителю и актеру, интересно в этом монологе услышать не только то, что говорил Отелло, но и как он это говорил.