Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

И всё же – доколе же!?

Уже затрачено столько сил и времени, уже принесены немалые общественные и личные жертвы, а вместо кристальной ясности мыслей и действий в своей же среде – новые шатания, новые споры вместо чётких деловых разборов и выработки оптимальной стратегии и тактики… Вместо соединения всех усилий ради постоянного наращивания влияния партии прежде всего среди рабочих, но кроме того – вообще в широких массах народа, новый разброд…

Размышлять было о чём, да и "отлив" революционной волны, оставивший РСДРП временно (во временность Ленин верил твёрдо!) "на мели", предоставлял больше времени для приведения в порядок и оформления в писанном тексте давно накопившихся мыслей.

Подталкивали к этому и новейшие открытия в области атомной физики, которые ряд философов истолковывал как ошибочность материалистического понимания истории, как "исчезновение" материи. Ленин не имел естественнонаучного образования, но в философии кое что смыслил. И он принялся за свой единственный чисто философский труд – "Материализм и эмпириокритицизм", над которым начал работать с февраля 1908 года.

При этом не только внутрипартийная атмосфера с уклонением Богданова, Луначарского, Базарова в богостроительство, но и общественная атмосфера после поражения революции, заставляла обратить внимание на фундаментальные воззрения относительно бытия как такового.

К тому же, возникающая нео-идеалистическая "философия" мешала вполне практической политике. Ленин так оценивал настроение образованных кругов: "Упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография на месте политики. Усиление тяги к философскому идеализму; мистицизм как облачение контрреволюционных настроений…" [515]

Валентинов-Вольский в своей эмигрантской книге о Ленине утверждал, что Ленин принялся за критику современного идеализма постольку, поскольку "числился"-де "главным теоретиком партии", ну, а раз так, надо было держать-де марку теоретика.

Это, конечно, глупость!

Делать было Ленину нечего, как только хвост перед товарищами по партии распускать. Это Валентинов был не чужд павлиньих поз, а Ленин брался за что-либо только тогда, когда видел в том насущную необходимость.

По складу ума он был философом, а по складу натуры – энергичнейшим практиком, организатором, и эта его последняя ипостась всегда отнимала уйму времени, да и силы ведь духовные и физические были не безграничными. Но тут вопрос был принципиальный – под сомнение был поставлен диалектический материализм Маркса и Энгельса, а отсюда вытекала опасность якобы "научной" ревизии всей марксистской теории. Против "материи" дружно выступали теперь не клерикалы, не богословы, а новые пророки нового века науки – учёные-физики.

Чтобы было понятнее состояние умов физиков того времени, достаточно привести фрагменты из речи выдающегося русского физика профессора Николая Алексеевича Умова (1846–1915) на 2-м менделеевском съезде в 1911 году.

Умов – земляк Ленина, уроженец Симбирска, говорил тогда:

"Последующее развитие физики есть процесс против материи, закончившийся её изгнанием. Но рядом с такой отрицательной деятельностью текла работа реформирования электромагнитной символики; она должна была оказаться способной к изображению свойств материального мира, его атомистического строя, инерции, излучения и поглощения энергии… Не пора ли изгнать материю?… Материя исчезла, её разновидности заменены системами родственных друг другу электрических индивидов, и перед нами рисуется вместо привычного материального, глубоко отличный от него мир электромагнитный" [516].

Это было сказано через два года после публикации Лениным своего труда, где были и такие строки:

"Реакционные поползновения порождаются самим прогрессом науки. Крупный успех естествознания – приближение к таким однородным и простым элементам, законы движения которых допускают математическую обработку, порождает забвение материи математиками. "Материя исчезает", остаются одни уравнения. На новой стадии развития и, якобы, по-новому получается старая кантианская идея: разум предписывает законы природе" [517].

Впрочем, и через четверть века после написания этих слов Альберт Эйнштейн в свой речи 1933 года "О методе теоретической физики" утверждал:

"Безусловно, опыт остаётся единственным критерием пригодности математических построений физики, но истинный творческий принцип содержится в математике. В некотором смысле поэтому я считаю правильным, что чистая мысль способна охватить реальность, как об этом догадывались древние" [518].

Как видим, можно быть великим физиком, но это не всегда равнозначно соответствующей философской глубине. Вот против чего, кроме прочего, – против опошления идеи материальности Бытия и его опытного, экспериментального, осмысления выступал Ленин в своём труде.

Советский физик Сергей Иванович Вавилов написал ряд статей о Ленине-философе, и это была не дань высокого официального лица – президента Академии наук СССР, памяти основателя государства, а потребность одного выдающегося интеллекта оценить значение мыслей другого выдающегося интеллекта. Так вот, Вавилов оценил "Материализм и эмпириокритицизм" очень высоко и не просто "похвалил", а показал правоту Ленина в свете развития физики ХХ века.

В 1909 году Ленин понимал суть новейших физических открытий полнее и глубже, чем сами физики, и разъяснял:

"…"Материя исчезает" – это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идёт глубже… Ибо единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью , существовать вне нашего сознания… Понятие материи… не означает гносеологически (т. е. с позиций теории научного познания. – С.К .) ничего иного , кроме как: объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им…" [519]

Это ведь верно! Но все ли понимают это даже сегодня? И уж тем более это понимали далеко не все тогда… Так, в "Материализме и эмпириокритицизме" Ленин часто обращался к "теориям" богостроителя Богданова и "Валентинова"-Вольского… В одном из мест книги он пояснял:

"Рассуждения Богданова… о "неизменной сущности вещей", рассуждения Валентинова… о "субстанции" и т. д. – всё это плоды незнания диалектики. Неизменно только одно: это – отражение человеческим сознанием (когда существует человеческое сознание) независимо от него существующего и развивающегося внешнего мира.

Никакой другой "неизменности", никакой другой "сущности", никакой "абсолютной субстанции" в том смысле, в каком разрисовала эти понятия праздная профессорская философия… не существует. "Сущность" вещей или "субстанция" тоже относительны; они выражают только углубление познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня – дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека.