Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Уэллс удивлялся:

«В этой непостижимой России, воюющей, холодной, голодной, испытывающей бесконечные лишения, осуществляется литературное начинание, немыслимое сейчас в богатой Англии и богатой Америке. В Англии и Америке выпуск серьёзной литературы по доступным ценам фактически прекратился „из-за дороговизны бумаги“. Духовная пища английских и американских масс становится всё более скудной и низкопробной, и это нисколько не трогает тех, от кого это зависит. Большевистское правительство, во всяком случае, стоит на большей высоте. В умирающей с голоду России (точнее было бы сказать, – „Великороссии больших городов“, – С.К .) сотни людей работают над переводами; книги, переведённые ими, печатаются и смогут дать новой России такое знакомство с мировой литературой, какое недоступно ни одному другому народу» [1180].

Это была качественная картина новой России, начинающей восхождение к высотам культуры. А вот небольшая количественная иллюстрация – данные по росту числа библиотек в СССР (без изб-читален):

И ещё две цифры: в 1914 году на одну царскую библиотеку приходилось в среднем 680 книг, а через двадцать лет средняя советская библиотека имела уже 4026 книг.

В 1920 году Уэллс, восхищаясь замыслом по массовому изданию книг в РСФСР, в то же время сомневался:

«Какими путями всемирная литература дойдёт до русского народа, я не представляю. Книжные магазины закрыты… Вероятно книги будут распределяться по школам и другим учреждениям.

Совершенно очевидно, что большевики ещё ясно не представляют себе, как будет распространяться эта литература» [1181].

Но большевики представляли…

В 1921 году Ленин ставил перед Государственным издательством (Госиздатом) задачу «дать народу по 2 экземпляра на каждую из 50 000 библиотек и читален, все необходимые учебники и всех необходимых классиков всемирной литературы, современной науки, современной техники…» [1182]

И это было не благое пожелание, а реальная программа. В том же 1921 году декретом Совнаркома создаётся Центральная междуведомственная комиссия по закупке и распределению заграничной литературы (Коминолит). В письме в Коминолит Ленин сформулировал цели комиссии так:

«Главная задача, которую должен поставить себе Коминолит, – это добиться того, чтобы в Москве, Петрограде и крупных городах Республики было сосредоточено в специальных библиотеках по 1 экземпляру всех заграничных новейших технических и научных (химия, физика, электротехника, медицина, статистика, экономика и пр.) журналов и книг 1914–1921 г. и было бы налажено регулярное получение всех периодических изданий» [1183].

Обращаю внимание читателя на то, что новая Россия вынуждена была ликвидировать пробелы в информационном обеспечении страны, образовавшиеся с 1914 года , с начала Первой мировой войны! Так «заботился» царизм ХХ века об обеспечении интеллектуальных запросов даже наиболее развитой части российского общества!

Позиция Советской власти была здесь диаметрально противоположной. Вот малоизвестная (да что там – попросту давно забытая) деталь!

После IX Всероссийского съезда Советов в 1921 году Ленин предложил раздавать всем делегатам по три экземпляра отчётов съезда, докладов Госплана и т. п. на уезд и брать с делегатов подписку насчёт того, что они под уголовной ответственностью обязуются сдать все три экземпляра в местную библиотеку через месяц-полтора.

Это предложение было оформлено специальным постановлением IX Всероссийского съезда Советов, и даже во второй половине 50-х годов в советских библиотеках можно было отыскать съездовские издания, на которых имелись вклейки, предлагающие делегатам сдавать полученные материалы в библиотеки [1184].

Как плохо понимали в этом Ленина некоторые старые интеллектуалы… Скажем, Горький, пройдя через период «несвоевременных мыслей» в «Новой Жизни», прочно стал на сторону Ленина и новой жизни без кавычек. Но вот дневниковая запись, сделанная академиком В. И. Вернадским 4(17) апреля 1920 года – ещё в «белом» Симферополе:

« Обдумывая всё происходящее, мне рисуется один выход: новая советская буржуазия и награбившие себе состояние люди вообще: спекулянты, члены коммунист[ической] партии, офицеры и солдаты обеих армий должны сейчас стремиться к тому, чтобы создать строй, обеспечивающий им их собственность и беспечальное житьё, к чему они, в сущности, стремятся. Идейный элемент и у красных, и у белых ничтожный… » [1185]

Читая это, поражаешься – как же это, живя в своей собственной стране, имея возможность (Вернадский её имел) знакомиться со статьями Ленина, будучи свидетелем огромной борьбы и труда, так попадать пальцем в небо, предвещая России Ленина строй новых жлобов и шкурников, просто сменивших старых жлобов. (В скобках замечу, что строй жлобов и шкурников действительно стал вновь возможным, но – лишь после 1991 года, в антиленинской стране с самоназванием «Russia»).

Великая Французская революция, например, свергая короля и отрицая «божественное право» монархов, тут же возводила на социальный пьедестал денежный мешок и провозглашала «священным» право частной собственности. В этом случае пессимистические прогнозы типа прогноза Вернадского были объяснимы. Но Ленин-то и большевики сразу и без обиняков поставили вне закона частную собственность, позволяющую её собственнику легально присваивать себе часть чужого труда! Не надо было быть академиком, чтобы понять хотя бы это!

Увы, академик Вернадский оказался здесь полным социальным и политическим слепцом. А, значит, увы, и социальным глупцом. Правда, с годами, живя в СССР, он политически поумнел, хотя и не в полной мере.

Английский социальный аналитик и фантаст Уэллс назвал свою книгу «Россия во мгле». А Ленин, большевики и все здоровые силы народа, всматриваясь в русскую мглу 1920 года, уже видели такое будущее, которое даже писателю-фантасту показалось фантастическим.

Главу о встрече с Лениным Уэллс назвал «Кремлёвский мечтатель», и в ней он признавался:

«В какое бы волшебное зеркало я ни глядел, я не мог увидеть эту Россию будущего. Невысокий человек в Кремле обладает таким даром. Он видит, как вместо разрушенных железных дорог появляются новые, электрифицированные, он видит, как новые шоссейные дороги прорезают всю страну, как поднимается обновлённая и счастливая, индустриализованная коммунистическая держава…

…Ленин, который, как подлинный марксист, отвергает всех „утопистов„…сам впал в утопию, утопию электрификации.

…Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной равнинной, покрытой лесами стране, населённой неграмотными крестьянами, лишённой источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность?“ [1186]