Григорий Зумис - Люди Церкви, которых я знал

– Зачем было так сокрушаться?

– Нынешние люди, дорогой мой Григорий, пока не увидят знамений и чудес, не поверят в то, что допустили ошибку, и ни за что в ней не признаются. Хотя ты прав: в той ситуации примешались и мои страсти, и мои расшатанные нервы.

Хозяйственный человек не может сидеть без дела: когда он уже не в силах строить замки и башни, то всё равно старается поддерживать созданное в должном порядке, как-то улучшать и расширять его. Лукии государство назначило пенсию. Прежде чем получить деньги на руки, она посоветовалась со старцем, на что их лучше употребить. Больше всего она любила сад и огороды. «Там нужны подпорки для виноградной лозы, а там нужно вставить калитку, там нужно накрыть колодец, там дыра в заборе». Для себя Лукия не оставила ничего. Для этой старушки самой большой радостью была забота о саде, огородах и виноградниках. Любовь к своему месту и забота о нём – характерное качество добродетельных людей, а безразличие – развращённых. На последних сбывается слово Писания: «Проклята земля в делах твоих» [159] Быт. 3:17. .

Лукия, подобно нагруженному кораблю, успешно вошла в гавань Царства Небесного. В этом мире она странствовала около ста десяти лет. Где бы она ни находилась, какое бы добро ни находила, она всё приобретала для своего корабля. Не было такого добра, какого она не собрала бы в его трюме. Она быстро ушла от нас, и поэтому мы, дети, возившиеся возле неё, получили то, что успели, а большая часть её богатств оказалась для нас скрытой. Мне бы хотелось сравнить её с царицей, живущей в великолепном дворце, но сделать это мне мешает её прошлая жизнь в браке. Поэтому я лучше назову её верной служанкой и достойной труженицей на царских полях.

Эти две монахини, Лукия и Антония, носившие имена святых, которым в монастыре Благовещения были посвящены часовни, были подобны благословенной паре животных, которые вспахивали монастырские поля и согревали своим горячим дыханием новорождённого Сына Марии; подобны той паре животных, посреди которых можно было узнать Христа. На них сбылись слова пророка: «Посреди двух животных Ты будешь узнан» [160] Авв. 3:2. .

Как мне не вспомнить об Антонии, которая ещё до зари и в праздники, и в будни, одевшись в старую одежду и обувшись в калоши, бежала на скотный двор? Она так любила свое послушание, что, когда добегала до стойла, лицо её сияло от счастья. Бегала она, как маленькая девочка: казалось, что она не идёт, а летит над землёй. Своё послушание она исполняла со всем усердием, безропотно, без вздохов и сокрушения при мысли о том, что, мол, другие в канцелярии, в швейной, в церкви, а я тут со скотиной. И так было не от случая к случаю, а всё время её жизни в монастыре. В свою очередь, и благословенные животные инстинктивно понимали её любовь и заботу о них и радовались её скромному присутствию. Когда я видел её, то всегда тихонько говорил: «Вот Кукузель, пасущий козлят на Афоне! Когда он пел в ущельях и лесах, те прекращали жевать траву и восхищённо слушали его». У неё был слабый голос, к тому же она заикалась, и этим напоминала Моисея, который тоже пас овец своего тестя Иофора. Дефекты речи появились у Антонии после встреч с дикими хищными зверями.

Я, бывало, расспрашивал её о порученном ей послушании, на что она мне отвечала: «Унизительные послушания помогают слабому человеку в покаянии, если, конечно, он считает себя грешником, а такие послушания – наиболее подходящими для себя, и если ему не приходит в голову мысль о том, что он предназначен для чего-то лучшего».

Антония оставалась на нижней ступеньке иерархической лестницы монастыря, но для нас, знавших её, она была выше самой этой лестницы. Она неприятно пахла навозом и птичьим помётом в этом мире, чтобы источать благоухание на небе.

Она, как и Лукия, происходила из потерянных и ныне оплакиваемых областей Малой Азии, где люди подобно Давиду славили Бога семь раз в день [161] «Семикратно в день прославляю Тебя за суды правды Твоей» (Пс. 118:164). , а Он непрестанно благословлял их до тех пор, пока их греховность не стала невыносимой; тогда на них пришёл гнев Божий, истребивший всё. Несчастная и гонимая, она добралась до ближайшего острова – Коса. Там она не сидела, сложа руки и оплакивая свое горе. Недостаток образования не помешал ей начать на этом острове собственное дело. Её трудолюбие преодолело все препятствия, и ей удалось организовать небольшой магазин, на доходы от которого она содержала не только себя, но и многих других несчастных беженцев.

Ежедневно она в своём доме накрывала стол для многочисленных гостей. Обычно жители островов во время еды закрывали дверь – по разным причинам: или для того, чтобы соседи и прохожие не увидели бедность трапезы, или из аскетических соображений («Как это мы, разумные люди, едим подобно бессловесным животным?» Поэтому они никогда не жевали на улице, чтобы не уподобляться жвачным животным.), или для того, чтобы в одиночестве расслабиться за столом. «Сядь, – часто говорили они, – поешь, как человек!» (Как видите, им совершенно не были знакомы современные буфеты, в которых люди едят стоя, прохаживаясь с едой и разговаривая с друзьями.) А может, и потому, что вид человека с набитым ртом – не лучшее из того, что стоит показывать другим. В любом случае, я не допускаю даже мысли о том, что они закрывали дверь для того, чтобы не делиться с прохожим, так как в любом доме неписаное правило гласило: «Первая тарелка – Христу». И если не было гостя, то они несли её какому-нибудь больному.

А Антония держала двери открытыми, чтобы всегда иметь возможность сказать голодному прохожему: «Садись ко мне за стол». За свои деньги она кормила множество людей, лишившихся всего в те тяжёлые годы и оказавшихся на улице без всякого утешения.

Как-то в полдень, придя домой, она увидела, как трое молодых людей заходят внутрь и усаживаются за столом. А в тот раз у неё ничего ещё не было приготовлено. Она говорит им: «Садитесь, ребята, поедим то, что есть. Я сегодня ещё не готовила, но сейчас быстренько что-нибудь придумаю».

«После молитвы, – рассказывала она мне, – не успев прикоснуться к еде, они исчезли один за другим, и я осталась одна. Я тотчас вспомнила, что какие-то гостеприимные люди удостоились угощать Ангелов, как рассказывают это об Аврааме, патриархе еврейского народа. В своей душе я получила несомненное извещение о том, что это были не простые люди, а огненные Ангелы».

Позднее она поступила в недавно открытый монастырь старца Амфилохия, которого она знала ещё на острове, куда он приезжал в качестве окружного духовника. Монастырю она отдалась всей душой и сердцем. Она получила послушание заботиться о монастырских животных и исполняла его до самой смерти.