Григорий Зумис - Люди Церкви, которых я знал

Как-то раз я должна была вынести мусор. Я взвалила мусорную корзину себе на спину и холодным вечером отправилась на свалку. По дороге мне постоянно слышался тихий детский плач. Я смотрела по сторонам, но никого не видела. Мне стало страшно, я начала креститься. «Это, наверное, нечистый, – подумала я. – На дороге никого нет, а я постоянно слышу плач младенца». Я пришла к свалке, сняла крышку с корзины и тут увидела плачущего ребёнка, который был весь в крови. «Пресвятая Дева, что мне делать? Врачу нельзя ничего говорить, ведь это он его выбросил. А как я могу показать его своему мужу? Он меня зарежет, как пасхального ягнёнка. Я уже не говорю о том, что может прийти ему в голову». Я завернула ребёнка в свой передник. Он был тёплым и плакал. «Ведь это живое творение Божие. Моё сердце не позволит мне его выбросить. Я возьму его к себе домой, и да поможет мне Бог». Я поцеловала его. С его головки текла кровь, наверное, его ударила крышка корзины. Я прижала его к себе, чтобы согреть, и понесла домой. Как я уже сказала тебе, отче, я прижала его к себе так сильно, как могла, чтобы ему было тепло.

Дома никого не было. Я подумала: «Бог за меня». Я отмыла ребёнка от крови, запеленала его в свою старую ночную рубашку, покормила грудью (я была кормилицей) и положила в кадку, в которой замешивала тесто, чтобы моему птенчику было где спать. Я перекрестила его и сказала: «Пресвятая Богородица, сделай так, чтобы он не плакал». И Богородица, отче, сотворила чудо: он ни разу не заплакал! Я кормила его тайком и укладывала спать под нашей кроватью. Когда приходил муж, я вся дрожала от страха. Сердце моё вырывалось из груди при мысли о том, что будет, если ребёнок заплачет.

Прошло время, и он начал ползать. Как-то днём, когда мы с мужем обедали, ребёнок распеленался и выполз из-под стола. Как только мой муж его увидел, глаза у него засверкали, как у льва.

– Это ещё что? – спросил он.

Тогда я перекрестилась и рассказала ему о своей тайне. Он был тронут моим рассказом, и принял ребёнка, как родного. Этот мой сын теперь уже женат и работает в Карпениси. Он постоянно мне помогает, в отличие от родных детей, от которых мне нет никакой помощи».

Всякий раз Елена плакала, когда рассказывала об этом. Она говорила так живо, что я и сам чувствовал, будто находился рядом с ней в тот вечер, когда она несла мусорную корзину, пугался от детского плача, открывал корзину, в изумлении доставал из неё раненого младенца и прижимал его к своей груди. Представлял, как прячу его под кроватью и молюсь, чтобы он молчал, как рыба, чтобы от его плача не поднялась буря дурных мыслей в голове у старого драчуна. Меня так же трогало его появление из-под бедно накрытого стола Елены.

Я часто спрашивал у неё:

– Ты не пыталась узнать, кто его родители?

Она отвечала:

– А что бы это дало? Я считаю его своим и переживаю за него больше, чем за родных детей. То, что с ним случилось, побудило меня советовать женщинам, которые работают прислугой у врачей: «Внимательно смотрите, что лежит в мусорных корзинах, которые вы выносите на свалку». Может, давать такой совет и грешно, но мне это кажется правильным.

Я записал этот рассказ для того, чтобы не был забыт поступок Елены и стало известным чудо Богородицы, Которая около двух лет удерживала младенца, чтобы тот своим плачем не выдал свою приёмную мать. Если мы всю нашу надежду возложим на Бога, Он всё для нас сделает.

Утешения Твои , – говорит Богу великий царь Давид, – веселят сердце моё [227] Пс. 93:19. . Всякий, кто посвятил свою жизнь служению Богу, никогда не оставался без утешения Святого Духа. Без этих Божиих веяний тихого ветра корабль души не может двигаться вперёд. Время от времени мы переживаем это Божественное посещение, делающее подвижника ещё более мужественным. Преподобный Серафим Саровский тысячу суток простоял на коленях на камне, на котором даже появились углубления, ожидая возвращения той благодати, которую вкусил вначале. Пророк Давид просил Бога остановить волны Своей благодати [228] Ср. Пс. 41:8. . Мы же, немощные и недостойные, иногда получаем лишь небольшие брызги от божественных волн, да и это бывает настолько редко, что зачастую мы чувствуем себя совершенно оставленными. Лишь в болезнях и страданиях мы ощущаем посещение Божие и говорим себе: «Снова вспомнил о нас Бог и посетил с жезлом железным. Впрочем, мы не боимся, что Он им нас разобьёт [229] Ср. «Ты поразишь их жезлом железным, сокрушишь их, как сосуд горшечника» (Пс. 2:9). , ибо мы Ему одному служим и от Него надеемся получить спасение». Многим такой опыт кажется странным, но он истинен. А теперь я приведу несколько свидетельств, подтверждающих правдивость сказанного.

Один благоговейный юноша, у которого были духовные искания, ходил по Святой Горе со своими духовными братьями. Он ощущал такую любовь к афонской природе, что обнимал ветви деревьев и кустарников. Каждый монастырь казался ему «городом, стоящим наверху горы» [230] Мф. 5:14. . От встречавшихся ему человеческих немощей у него не пропадали сердечная теплота и уважение к монашеству. Он чтил и любил монахов больше всех других творений Божиих. И если другие соблазняются неблаговидными поступками монахов, из-за которых им не хочется видеть в их жизни ничего хорошего, то этот юноша в таких случаях смиренно вспоминал рассказ из Патерика: «Монах, которому было уже семьдесят пять лет, подвергся такому сильному искушению, что оставил пустыню и отправился в Александрию. Но Бог, печалясь о его трудах, послал Ангела, чтобы вернуть его обратно». Святые отцы говорят: «Никакой труд, подъятый ради Бога, не бывает напрасен. Наш Владыка щедр: Он всех любит и всем даёт награду».

Первой заботой нашего юноши было отыскать знакомых монахов, которые бы подсказали им, какие места стоит посетить. Седой монах, работавший портным, показал им дорогу в один скит. По пути они заблудились в лесу и потеряли дорогу. В первой встретившейся им каливе они нашли двух монахов, которые ухаживали за своим больным старцем, который был прикован к постели. Обеспокоенные паломники спросили у них:

– Как нам выйти на дорогу к скиту?

Те ответили:

– Давайте вы сперва поклонитесь святому нашей кельи, потом мы вас угостим, а затем уже покажем дорогу.

– Хорошо, давайте мы поклонимся, но угощения не нужно.

– Тогда мы не покажем вам дорогу.