Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

А ведь вопрос о Пушкине – это не вопрос литературного вкуса и литературных предпочтений. Бог с вами, если вам медведь (медвед) на ухо наступил, вы можете не слышать божественной гармонии его стихов.

Но ведь дело не в стихах.

Вопрос об отношении к Пушкину – это вопрос о национальном самосознании и национальной идентификации.

«Какой русский не любит быстрой езды?» – вопрошал другой русский классик. «Какой русский не любит Пушкина?» – мог бы сказать (и сказал, кстати, другими словами, почитайте) он же. А другой сказал то же самое своими словами в знаменитой «Речи о Пушкине».

Пушкин – один из незыблемых столпов национального самосознания русского человека, какая бы национальность ни была записана в его паспорте.

Русского душой, а не по крови. Русского по русскому языку, если он впитал его «с молоком».

Этих столпов не так много – Петр и Екатерина (оба не совсем русские), Аввакум, Ломоносов и Державин, Пушкин, Чайковский, Рахманинов, далее – ad libitum.

Отрицание их не делает их беднее – оно делает беднее вас.

И если вы думаете, что, относясь к Пушкину снисходительно, вы обнаруживаете свою независимость и свободу суждений, то совсем нет. Вы всего лишь обнаруживаете ограниченность и усыхание собственной души.

Мне жаль вас, мои маленькие нелюбители Пушкина. Вы всего лишь пошли на поводу у государства, которое создало культ официального Пушкина, а вы не смогли сквозь фанфары этого официоза стать истинно свободными и пробиться сами к истинно свободному великому русскому поэту. Отрицая Пушкина, вы всего лишь отрицаете официоз, который никого давно уже не интересует.

Dixi.

– Нет, я вас научу любить Пушкина! – кричал Масса, гоняясь за домочадцами с томиком Пушкина академического издания. – Вы у меня поймёте, кто такой Пушкин! Суки! Гады!

И хлопал подвернувшихся родственников томиком по лбу. Но подворачивались нечасто. Все попрятались – кто в ванную, кто в сортир, потому что знали: Масса безжалостен, если речь заходит о Пушкине.

Кстати, эту речь он сам и начал.

Дочь заперлась в своей комнате и не открывала.

– Ты здесь? – вскричал Масса. – Отвечай, кто такой Пушкин.

– Пушкин – это наше фсё! – пискнула дочь из-за двери.

– Не фсё, а всё! – вскричал Масса.

– Я и говорю – фсё! – дочь была готова заплакать. Назавтра ее ждал ЕГЭ по литературе.

– Нет, ты говоришь «фсё»! Я слышу «фсё»! Мне еще медвед на ухо не наступил!

– Фсё! Фсё! Фсё! – проскандировала дочь.

– Подбери синоним, – потребовал Масса.

За дверью наступила пауза.

– Ну? – Масса был неумолим.

– Может быть, «дохуя и больше»? – нерешительно предположила дочь.

– Что? Что? Пушкин наше дохуя и больше?! – задохнулся Масса.

– Ну… я не знаю… синоним… – дочь заплакала.

– Веленью Божию! О Муза, будь послушна, – отчеканил Масса. – Обиды не страшась! Не требуя венца!

– Винца! – пискнула дочь.

– Хвалу и клевету! – продолжал скандировать Масса. – Приемли равнодушно!

– И не оспоривай глупца, – подсказала дочь из-за двери.

– И не оспоривай! Глупца, – повторил Масса. – Гм… Не оспоривай глупца… В этом что-то есть.

И он уселся смотреть футбол по телевизору.

Скачал и посмотрел уже полностью фильм.

Сережа Курехин был очень приятным человеком. Но я его почему-то не ценил.

Я не понимал, что он не музыкант просто. То есть выше музыканта или ниже – не важно.

А мне думалось тогда – он музыкант, причем первоклассный, который растрачивает себя на какую-то фигню. И было за него типа обидно.

В фильме есть ключевая фраза: «Что-то я глупости говорю. Вот как начинаешь серьезно говорить, так сразу говоришь глупости».

Я по памяти цитирую.

Это очень точно.

Это я тут регулярно демонстрирую, между прочим.

Почему-то одна встреча врезалась в память.

Иду я по Невскому, а навстречу Сережа.

Подошел ко мне и вдруг начал как-то трогательно по-детски жаловаться. Даже не помню на кого.

«А. Н., ну скажите им. Ну что они делают, зачем? Ну я же ничего такого, чего они привязались?»

Что-то такое бессвязное и беспомощное.

А может, и стебался, как всегда.

Сдал рукопись в издательство. Это документальная повесть объемом листов 15, причем авторского текста там листа 2–3, не больше. Остальное – воспоминания и документы. Правда, воспоминания эти в основном добыты мною в период подготовки книги 1991 года и этой – в 2007–2009 гг.

32 полосы фотографий, старался отбирать не опубликованные в печати.

Большую помощь оказали поклонники и исследователи «Кино» с сайта yahha.com Рашида Нугманова, спасибо им.

Мы сидим в Бретани (Ляболь, Леполигьен – курортные места) без Интернета.

Приходится пользоваться платным Интернетом с подключением ноутбука по локальной сети. Но стоимость кусается – 6 евро в час.

Здесь очень интересно. Океан – это не море, если кто не знает. Мы не знали. Если раньше на море мы спокойно выходили купаться, когда захотим, то здесь нужно справиться по специальному буклетику – как там с приливом-отливом. Иначе выйдя на пляж можно обнаружить уходящий на километр от берега мокрый песок с валяющимися на нем водорослями и моллюсками, а на горизонте – бредущих по щиколотку в воде людей, который что-то собирают. Наверное, тех же моллюсков.

Перепад уровня океана при приливе-отливе гигантский – около 3 метров.

Устрицы ели, вскрывал сам (Юра, привет! Учился у тебя). Но так и не пристрастились. Лемуль (мидии) лучше.

В книжке «Путешествие рок-дилетанта» упоминается о некоей группе из пос. Кольцово Новосибирской области под названием «Классификация D». Альбом этой неизвестной никому группы получил диплом второй степени в конкурсе «Авроры» в 1988 году. А зимой 1989 года группа приехала в Питер записывать музыку в студии Ленинградского дворца молодежи. И группа рок-дилетанта – те, кто помогал мне, прежде всего Петр Сытенков, с ними подружилась.

Идейным вдохновителем группы, автором текстов и многих музыкальных вещей был человек под псевдонимом Гинэ Штух. Позже не без труда удалось выяснить его настоящую фамилию, но я ее приводить не буду. Штух, да и вся группа «КД» были физиками-ядерщиками, а поселок Кольцово был секретный научный городок возле Новосибирска.

К сожалению, группа просуществовала недолго. А в 1992 году Штух в поисках работы уехал в Штаты, где довольно долго пробивался в люди – и пробился. Причем в такие люди, которых вызывают из Штатов в CERN ремонтировать взорвавшийся андронный коллайдер.