Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

Итак, приказание я получил. Но выполнить его было ох, как непросто: в свое время на кафедре судебной медицины, я с великим удовольствием избегал эту неприятную процедуру (вскрытие трупа!), ловко перепоручая ее коллегам, изображавшим из себя на тот момент великих судебных медиков и патологоанатомов. Но жизнь, как видим, диктует свои условия.

Вооружившись нужным папирусом (методическая рекомендация по вскрытию...), затребовав у командира пять (!) литров спирта для “консервации органов и тканей”, я приступил к выполнению приказания. Вся процедура, описывать которую здесь не стоит, длилась пять (!) часов. (Опыта ведь нет совсем, а теория – только в папирусе, а не в голове.) Но через каждые двадцать минут КП эскадры неумолимо требовал сведения, причины... Торопил и грозил. Через пять часов причины были ясны и доложены на КП в виде телеграммы: “ В период с... по ... марта с.г. старшим лейтенантом медицинской службы Ивановым произведено вскрытие трупа матроса имярек. В результате установлено: причиной смерти послужило токсическое поражение дыхательного центра вследствие приема матросом внутрь одного флакона концентрированного одеколона типа “Гвоздика”, выданного экипажу накануне помощником командира по снабжению для гигиенических целей”.

Командир СКР, капитан третьего ранга Судаков.

В данном случае виноват сам погибший и... тропики, измотавшие его организм. Но со всей строгостью был наказан помощник командира по снабжению, накануне получивший благодарность командира корабля за проявленную заботу об экипаже. Изменчива судьба флотская, ищущая крайних. В любой ситуации крайний должен быть! Указано было также на низкий уровень политико-воспитательной работы на корабле. Не пострадал лишь я, так как был поощрен тем, что на “консервацию органов и тканей” израсходовал 0,5 литра спирта из отпущенных командиром пяти.

В результате длительной переписки корабля с КП эскадры и КП эскадры с ЦКП ВМФ было получено разрешение захоронить погибшего в море. Какая же трагедия для матери, потерявшей сына и лишенной возможности даже посетить его могилу! Но флот, забирая человеческие жизни, не всегда в состоянии доставить погибших на Родину. И украшаются морские карты печальными крестами на определенной широте и долготе. Так было всегда. Так и будет, пока живет на море беспокойное племя моряков. И всегда будут проклинать матери и жены прекрасную в своем неистовстве океанскую стихию.

Предстоял очередной официальный визит. На сей раз в столицу НДРЙ Аден. С точки зрения познания мира и расширения кругозора (в т.ч. и политического) любое посещение новой, ранее не виденной страны, интересно само по себе и вызывает в военморах определенный психологический подъем. Но для советских моряков сочетание слов “визит” и “официальный” этот подъем снижает. Официальный визит – это праздник. А как мы помним, “праздник для офицера, что свадьба для лошади: голова в цветах, а ж... в мыле”. Тем более, что два визита уже состоялись. И мы знакомы уже с липким, потным сукном флотских брюк . Но не моряки выбирают свою судьбу. Она решается чиновниками МИД во фраках и начальством из ГШ ВМФ в “больших погонах”. Правда, последние, чтобы получить эти погоны, сами потели под жгучим тропическим солнцем.

Корабль стоял в заданной точке, известной всем морякам ВМФ, посетившим Индийский океан. Ш – 12°29′ Д – 44°41′. Вечерний хариф ласково обдувал голые тела моряков, собравшихся на баке для просмотра художественного кинофильма. В первом ряду, в центре, сидел адмирал. Перед ним на волнорезе занял свое место беспардонный, не соблюдающий субординации Чоп. Фильм был выбран “собачий”: “Ко мне, Мухтар!”, и моряки заранее предвкушали потеху от концерта, который будет представлен лохматым бродягой Чопом – ведь на экране на протяжении всей картины будут кипеть собачьи страсти. Но ...

По пути на бак я был остановлен экспедитором ДС, который вручил мне телеграмму, пришедшую со знакомого нам СКРа, стоящего в данный момент на рейде острова Сокотра. Телеграмма гласила :

“Командиру корабля произведена операция апендэктомия. Аппендицит не найден. Подпись: капитан медицинской службы Бураков "

С точки зрения медицинского смысла данной информации все было в ажуре. “Проведена апендэктомия, т.е. аппендикс удален. “Аппендицит, т.е. воспаление, не найден”. Бывает. Не столь уж редкое явление во врачебной практике, когда удаляются отростки, хотя и без признаков воспаления, но дающие типичную для острого аппендицита клиническую картину. С точки же зрения военспеца с красными погонами, обязанного взять “поправку на дурака”, смысл телеграммы был другой : во время операции врач не смог найти в брюшной полости сам аппендикс, т.е. отросток. Я доложил полученную информацию вместе с “поправкой” адмиралу.

– Идите в пост, вызывайте на связь начмеда СКР и уточните обстановку, – приказал адмирал.

Из переговоров с коллегой стало известно, что в течение четырех часов все попытки оперирующего найти отросток у оперируемого к успеху не привели. Больной зашит (что категорически запрещает хирургия) и ждет путешествия в рай. Начмед ждет выговора, снятия с должности, движения по этапу и помощи Иванова. Адмиралу было доложено следующее: огромные технические трудности, встретившиеся при проведении оперативного вмешательства, не позволили врачу СКР в одиночку справиться с операцией. Требуется хирургическая бригада с анестезиологом. Вывод: надо идти на помощь.

Не успел Чоп тявкнуть на Мухтара, как звон колоколов громкого боя сорвал моряков с мест и бросил их на боевые посты.

“Боевая тревога. Корабль экстренно к бою и походу приготовить!” На СКР дана команда сняться с якоря и максимальным ходом идти навстречу крейсеру. Полторы тысячи человек со скоростью 56 узлов устремились навстречу друг другу, рискуя сломать собственные хребты ради спасения одного своего собрата.

Не успел я рассказать анекдот собравшимся в медотсеке по боевой тревоге коллегам, как броневая дверь с лязгом отворилась и взору собравшихся предстал очередной страдалец-моряк. Обследование показало, что и он нуждается в неотложной операции. Диагноз : ущемленная косая паховая грыжа. Заматерившись в душе и приказав срочно готовить операционную, я отправился на доклад к адмиралу. Выслушав доктора, мудрый змей Каа изрек:

– Могу только посочувствовать вам, профессор. Могу также предложить вам граммов сто для храбрости. Налить?

И вопросительно посмотрел на застывшего по стойке “смирно” офицера.

– Так точно, налить! — Никогда еще меня не угощал адмирал.

Молча вышестоящий начальник вынул из холодильника красивую бутылку, молча поставил на стол стакан, молча положил рядом бутерброд и молча налил стакан доверху. Я молча выпил и снова стал по стойке “смирно”.