Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

12-го числа был 20-й день трагической кончины бедной Лили Рашет, и я ездил с ее матерью на Ваганьково кладбище служить панихиду. На панихиде были все находившиеся в то время в Москве родные: Маша Грессер, Ваня Грессер, Карповы и артистка Малого театра Благово – сестра m-me Карповой. С панихиды я завез свою двоюродную сестру к Карповым и вернулся в Нескучное к завтраку, обедал же у Карповых, был рад, что мог последний день пребывания в Москве Е. Б. Рашет провести с ней вечер. Она, бедная, все сильнее и сильнее горевала и не переставала плакать. С ней все свое свободное время проводила ее племянница Маша Грессер, утешала ее как могла.

16-го числа великий князь уехал в Петербург с Гадоном, к моему большому огорчению, не взял меня с собою, оставив с великой княгиней. Нескучное совсем опустело, т. к. и М. П. Степанов уехал на несколько дней, из мужчин остался я один, так что завтракали, обедали, пили чай втроем – великая княгиня, княжна Лобанова – фрейлина и я.

17-го к обеду приехала графиня Олсуфьева, после чего мы поехали кататься на розвальнях по направлению к Воробьевым горам. Был чудный вечер, одними розвальнями правила великая княгиня, другими княжна Лобанова. Никому и в голову не приходило, что едет великая княгиня, и мы совершили чудную прогулку, только на обратном пути городовой у Донского монастыря узнал ее. На другой день к обеду приехали Белевские, после обеда все мы занялись работами для предстоявшего в посту базара.

19-го опять поехали кататься в розвальнях, но уже днем в одних санях втроем, великая княгиня, княжна Лобанова, и я сидел между ними и правил. Погода была чудная при 5° мороза, проехали на Воробьевы горы и затем дальше в лес, откуда спустились на Москва-реку и переехали ее против Новодевичьего монастыря, там я хотел проехать напрямик по полю, как вдруг лошадь провалилась в снег, ушла вся до самой головы. Оказалось, попали в широкую канаву. К счастью, недалеко ехали крестьяне, они увидали наше безвыходное положение и лопатами разгребли снег и, освободив лошадь, помогли выехать на дорогу. Нам пришлось выйти из саней, но, благодаря высоким валенкам, ног не промочили. После этого приключения благополучно добрались до Нескучного. Великая княгиня была в восторге, что ее не узнали и крестьяне называли ее барыней. На другой день опять ездили кататься таким же образом, но в другой лес. Вечером после обеда я был на вечере у Евреиновых, который они давали в честь П. А. Хрулевой, приехавшей из Ярославля, куда они переехали, так как муж ее был переведен туда. Было очень весело, особенно за ужином, я сидел между хозяйкой и А. В. Вельяминовой, разошлись в 3 часа. Меня заставили взять плед, чтобы закутать ноги, т. к. было около 20º мороза.

21-го января вернулся великий князь, и Гадон привез мне свежие вести и приветы от моих дорогих матери и сестры.

21-го января у Унковских был обед для жениха и невесты. Одна из ее дочерей Екатерина Ивановна была помолвлена за С. Д. Евреинова. Я его совсем не знал, впечатление на меня он произвел среднее. Мне показалось, что невеста не имела счастливого вида, но старалась выглядеть счастливой. Я просидел до половины десятого, когда поехал к Шанявским, [351]у которых жила в то время их племянница Л. П. Родственная – большая приятельница Н. В. Евреиновой. Шанявские были очень милые симпатичные люди. Он, отставной генерал Генерального штаба, был постоянно болен и редко выходил из своих комнат. Она, очень славная старушка, умная, образованная и передовая, была создательницей женского медицинского института. После кончины Шанявского на средства, оставшиеся от него по завещанию, в Москве был учрежден Народный университет, получивший и наименование А. Л. Шанявского, после же революции переименованный советской властью в Университет имени Свердлова.

Л. П. Родственная была совершенно исключительная девушка. Ей было в то время около тридцати лет, красивая, изящная, очень умная, талантливая, прекрасно играла на рояле, самостоятельно выступая на концертах. Она вышла впоследствии замуж за офицера конной гвардии Княжевича, была отличной женой и матерью. Я с ней очень подружился и храню о ней самое дорогое воспоминание. Проводя у них вечера или просто после занятий заезжая к ним, я всегда находил у них нравственный отдых, все волнения мои и беспокойства мои сглаживались, становилось на душе легко и спокойно. В этот вечер у них были гости – Евреинова, Хрулева, две барышни Андреевы, баронесса Бистром, m-me Жекулина, сестра Евреинова, и из молодых людей, кроме меня, князь А. И. Урусов, известный в то время присяжный поверенный, Донецкий – офицер Екатеринославского полка и два офицера Генерального штаба Кондратович и Стремоухов, а также студент князь Аргутинский. Было очень оживленно, все были хорошо знакомы друг с другом, играли между прочим в мнения, но не так, как в Петербурге. В Москве всегда выходили двое – кавалер с дамой, и им давали какие-нибудь названия одушевленных или неодушевленных предметов. Так например, когда вышел я с m-me Андреевой, то она была гвоздем, а я молотком. Каждый характеризовал и гвоздь и молоток, каждая такая характеристика касалась нас, и мы должны были отгадывать. Говорили: гвоздь острый, гвоздь с золотой головкой, гвоздь, который сам входит в стену и т. д., про молоток, т. е. про меня – молоток, обтянутый замшей, молоток дамский, молоток, который бьет, но не дает себе труда совсем добить, молоток мягкий, молоток, не попадающий в цель и т. д.

Другие были карандаши и бумага, бутылка и бокал, нож и вилка. Бокал была m-me Хрулева, я сказал про нее – граненый на вертящейся ножке. Я нашел, что такая игра в мнения гораздо остроумнее простой, когда выходит кто-нибудь один и про него лично говорят. В час ночи ужинали, а потом послали за розвальнями и поехали кататься, целью прогулки было – отвезти меня домой в Нескучное. Солдат, стоявший на часах, был очень скандализирован, увидев, что адъютанта привезли в 3 часа на розвальнях.

29 января наконец переехали из Нескучного в генерал-губернаторский дом. Последние дни почти ежедневно катались по окрестностям на розвальнях, только в день переезда не ездили, было 23° мороза.

26-го я обедал у Евреиновых, вечером приехали к ним П. А. Хрулева и Л. П. Родственная, занимались музыкой, играли на рояли по очереди и в четыре руки. В 12 часов, соблазнясь чудной лунной ночью, поехали кататься в двух санях, отвезли Л. П. Родственную домой, она просила нас зайти и угостила ужином. Разъехались только во втором часу. Н. В. Евреинова повезла Хрулеву, а я поехал к себе.

С 6 февраля у великого князя взамен балов из-за траура начались обеды небольшие, из адъютантов приглашался в таких случаях только дежурный, так что остальные бывали свободны. Я и воспользовался таким днем, поехал обедать к Вельяминовым и с ними вместе на концерт в дом Сабашниковых на Арбате. [352]Концерт этот устраивали m-me Евреинова и Л. П. Родственная в пользу Пресненского и Тверского попечительства о бедных. Концерт был очень интересный, устроительницы концерта сами играли на 2-х роялях, Карцева пела, Скрябин играл на рояли, Крейн на скрипке. Чистого сбора концерт дал 1000 рублей. Накануне я был у Л. П. Родственной, где застал целую мастерскую, были барышни Трубецкие, Гагарины, Лужнины и др., все рисовали программы для концерта, я же, за отсутствием таланта к рисованию, вписывал программу концерта.