Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

Среди недели приехали в Москву великий князь Павел Александрович и великий князь Михаил Николаевич.

Павел Александрович меня очень порадовал, сказав, что дети его очень привязываются к моей сестре и всегда с нетерпением ждут ее прихода, что они были очень рады яйцам на Пасху, которые подарила моя сестра.

С великим князем Михаил Николаевичем я эти дни играл по вечерам в винт, с ним было очень приятно играть; когда он выигрывал, то бывал очень в духе и все время шутил, но когда начинал проигрывать, то хмурился и дулся. Играли по очень маленькой, кончалась партия обыкновенно в 3–5 рублях.

30-го марта я осматривал во всех деталях дом, нанятый австрийским посольством на время коронации, т. к. на 19-е мая, согласно высочайше утвержденной программы торжеств, назначен был бал у австрийского посла. Это был дом купеческого клуба с большим садом на Большой Дмитровке, в настоящее время, когда я пишу эти строки, в этом доме музыкальная студия Станиславского.

В начале апреля произошел ужасный случай с бедным Степановым, нашим товарищем по свите. Был бал в Сумском драгунском полку, на котором присутствовал и великий князь с лицами свиты. Я не был на балу, по случаю своего траура. Я уже спал, как вдруг меня вызвали к телефону, я скорее оделся, побежал в контору и услыхал голос Гадона из 1-го участка Хамовнической части, что туда привезли без чувств М. П. Степанова, лошади понесли, он выскочил на полном ходу на мостовую и разбил себе голову. Я тотчас же побежал к великому князю сообщить эту печальную новость. Великий князь недавно сам вернулся с бала и приготовлялся лечь. Услыхав от меня такую весть, великий князь ничего не ответил, стал нервно одеваться, приказал подать скорее карету и поехал со мной к бедному М. П. Степанову. Мы оба молчали всю дорогу. Великий князь был бледен, хотел казаться спокойным, мы не знали, застанем ли мы его живым или нет. Было жутко, нам казалось, что лошади бегут слишком медленно. Великий князь раза два сказал кучеру: «Скорее».

Приехав в участок, застали полный переполох. В отдельной небольшой комнатушке приемного покоя лежал Степанов, его держали крепко за руки, он метался, бредил с открытыми глазами, никого не узнавал и все требовал, чтоб его пустили, что его ждет великий князь, затем говорил о каких-то делах и т. д. Было очень тяжело и больно на него смотреть. Послали в клинику за хирургом и за доктором по нервным болезням. Когда они все приехали, решили отнести его в клинику. Приехал обер-полицеймейстер Власовский, снарядили носилки. К этому времени Степанов несколько успокоился, перестал метаться, бредить, его уложили на носилки и понесли из Хамовников на Девичье поле в хирургическую клинику, к счастью, было недалеко. Великий князь шел рядом с носилками и уехал только тогда, когда Степанова уложили в отдельной палате.

Оказалось, что Степанов выехал с бала вслед за великим князем, одна лошадь у него, споткнувшись еще на дворе казармы, упала; вскочив на ноги, она сломала дышло, которое стало бить лошадей по ногам, отчего они понесли, вылетели из ворот, сбив их с петель, и помчались по улице. M.П. Степанов не вытерпел и, открыв дверцу, на полном ходу выскочил из кареты и так неудачно, что грохнулся головой о мостовую. Никто этого не видел, и кучер также, кто-то ехал вслед и увидал его лежащим на мостовой. В клинике мы учредили дежурство у постели бедного нашего товарища, так что при нем все время был кто-нибудь из нас.

Это отнимало, конечно, у меня много времени, т. к. я очень был занят в комиссии об охране, мне предстояло проверить всех, кто будет смотреть из окон при торжественном въезде царя в Москву по пути от Петровского дворца до Кремля. На одном моем участке таких лиц было до 7000, надо было для всех подписать билеты. Вообще работы все прибавлялось. 16-го апреля я ездил в Сергиев посад на два дня по принятию мер охраны и там.

19-го я получил от сестры моей письмо, что она собирается переехать во дворец Павла Александровича, [379]что ей дали очень хорошую квартиру с Галерной улицы. Потом оказалось, что ее переезд был отложен, т. к. дети уехали в Москву к дяде и тете, чтобы остаться у них на всю коронацию. Сестра же моя должна была приехать к детям прямо в Ильинское уже после Коронации и только осенью с детьми водвориться в Петербурге.

23-го апреля дети великого князя Павла Александровича приехали в Москву, а я поехал в Петербург, чтобы повидать мою сестру и помолиться с ней на могиле моей матушки, т. к. в годовой день ее смерти, 11-го мая, я, конечно, не мог рассчитывать попасть в Петербург в самый разгар коронационных торжеств. Пока я был в Петербурге, туда приехала Н. В. Евреинова, и я так рад был, что моя сестра познакомилась с моим другом.

27-го я вернулся в Москву. Великая княгиня мне сказала, что маленькая Мария много ей рассказывала о моей сестре, к которой она, по-видимому, очень привязалась.

Мне было очень приятно это услышать.

29-го праздновали день рождения великого князя, вечером ездили в «Стрельну», откуда вернулись домой в 5 часов утра, устал я страшно, т. к. с утра до вечера приходилось работать в Комиссии по охране, и у меня буквально не оставалось свободной минуты.

6-го мая назначен был высочайший приезд в Москву и надо было спешить. С 1-го мая в Москве царило необычайное оживление. Прибывали гвардейские части, посольства, разные высокопоставленные лица, министры, главноуправляющие, особы императорского дома и т. д. Часть канцелярии министерства Двора уже давно прибыла в Москву, управления уделов также. Везде сооружались арки, Москва украшалась, готовила необычайную иллюминацию… Все работали, спешили, все были заняты одним приготовлением к коронационным торжествам, все остальное отошло на задний план.

6-го мая, в день рождения государя, состоялся приезд их величеств. В этот день я был дежурным и в 12 часов дня выехал с великим князем в Клин навстречу императорского поезда. Я был ужасно уставшим, и потому как-то недостаточно реагировал на все. В Клин мы приехали за 1/2 часа до приезда императорского поезда.

Как только поезд подошел, великий князь вошел в вагон государя, а я отправился в свитский. В поезде вместе с их величествами прибыли маленькая великая княжна Ольга Николаевна, великий князь Александр Михайлович с великой княгиней Ксенией Александровной, затем свита – командующий Императорской Главной квартирой генерал-адъютант Рихтер, дворцовый комендант Гессе, гофмаршал граф Бенкендорф, лейб-хирург Гирш и лейб-педиатр Коровин, [380]фрейлины Васильчикова и княжны Барятинская и Оболенская. Комендантом поезда был генерал Ширинкин.

В Клину государь выходил из вагона, принимал депутации от дворян и города.

В 5 часов 30 минут дня императорский поезд подошел к вновь сооруженному особому павильону у Смоленского вокзала близ Тверской заставы.