Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

Один из хитровцев написал по этому поводу следующее стихотворение:

В Народной же столовой на Хитровом рынке был такой наплыв посетителей, что положительно не было возможности всех удовлетворить, по праздничным дням число возвращавшихся обратно за неимением места за столами бывало до 50 %.

Осенью заведующим столовой была получена следующая записка в стихах от посетителей:

«Его Высокоблагородию господину заведующему народной столовой Московского столичного попечительства о народной трезвости, что на Хитровом рынке, в доме Кулакова от босяков Хитрова рынка, ночующих в ночлежном доме братьев «Ляпиных» и в городском – имени Морозова доме.

По личной просьбе босяков Хитрова рынка написал и подписал обер босяков Владимир Оберталер.

В Бутырской народной столовой в день годовщины открытия народного дома был получен следущий адрес:

«Бутырской столовой Московского столичного попечительства о народной трезвости рабочих товарищества Бутырского чугунно-литейного и механического завода.

Адрес:

Милостивые государи!

Имеем честь приветствовать Вас в день годовщины открытия столовой и принести наши лучшие пожелания на пути Вашей дальнейшей деятельности.

Доброкачественность и дешевизна подаваемых кушаний, безупречная вежливость и обходительность в лице заведущего Никиты Филипповича Коваля побудили нас давно предпочесть обед в вашей столовой обедам в других местах.

Позволяя себе надеяться, что столовая и впредь будет держаться славных традиций и образцового порядка, мы покорнейше просим принять уверение в нашем совершенном почтении. Москва, 25 февраля 1903 года».

Следуют 14 подписей.

Но вернусь теперь к началу декабря месяца. 6 – го числа я уехал в Донское имение Михалкова, воспользовавшись отъездом великого князя в Петербург ко дню тезоименитства государя.

В имении я пробыл всего три дня и прямо оттуда проехал в Петербург, получив известие о кончине мужа Нины Васильевны Евреиновой, с которой я был очень дружен, и мне хотелось быть с ней в эти тяжелые минуты и отдать последнее «прости» ее мужу. Вернулся я в Москву тотчас после похорон, елка была, как всегда, в Нескучном, приятно было быть с сестрой.

Новый год я встретил в Нескучном, приехав туда к обеду. В этом году я с разрешения великого князя оставался в городе и потому только наезжал в Нескучное. Как всегда, в 12 часов был молебен в дворцовой церкви, после чего разошлись, я зашел к Степанову, где с Гадоном поужинали, выпили бутылку шампанского, и в третьем часу утра я был у себя в генерал-губернаторском доме. Встречая 1904 год, мы еще надеялись, что осложнения, начавшиеся на Дальнем Востоке с Японией из-за Порт-Артура, уладятся и России удастся избежать войны. Увы! Скоро пришлось в этом разочароваться, мы были вовлечены в несчастную для нас войну. С утра успел написать несколько писем, затем был у обедни – великий князь с великой княгиней приехали из Нескучного к обедне в генерал-губернаторский дом. После обедни был завтрак и прием поздравлений. Днем я заехал к молодым Кристи, которые вернулись из заграницы и поселились в своей вновь отделанной квартире на Арбате. Застал свою бывшую опекаемую в постели, посидел у нее часок и поехал с разными официальными визитами.

На другой день я посетил Хитров рынок, где обошел наши попечительские учреждения, затем заехал в городской манеж. В этом году, так же как и в прошлом, устройство гуляний поручено было М. В. Лентовскому, и носили они прежний характер; главную задачу, которую мы преследовали при устройстве этих гуляний, – дать народу такого рода разумные развлечения, которые бы могли благотворно повлиять на его духовное воспитание. Поэтому и во время рождественских гуляний выбрана была тема – ознакомить посетителей с русским былинным миром, в котором отразилась бы наша древняя Русь и завещанные земли русской ее первыми богатырями образцы служения Богу, государственной службы князю и народу. Параллельно с этим ознакомить народ с современными «русскими богатырями» – богатырями мысли и слова, сотворившими уже великое дело просвещения не одного поколения людей, которые и в будущем должны были бы послужить источником света истины и знания в русском народе.

Главный вход в манеж – это было «гнездо Соловья-разбойника на девяти дубах и на семи суках». Направо по стенам: нечисть и суеверная Русь – здесь и «леший», и «водяной», и «кикимора», и «баба-яга костяная нога», и русалки, и ведьмы, и прочие представители сказочного мира, в который, однако, предки наши верили так, как будто вся эта нечисть существовала в действительности и все действия ее направлялись к вреду человечества. На левой стороне манежа были изображены все божества наших предков-язычников. Здесь изображен был не темный мир нечистой силы, а более сердечный и разумный мир, которому приписывали наши предки покровительство над землею и водою. Здесь были: бог Солнца, бог Плодородия, бог, пасущий стада и оберегающий их, и главный бог Перун, держащий в своих руках громы и мечущий ярые стрелы. Параллельно с этим шли изображения сказочного мира: «Кощея» – олицетворяющего зиму, «Змия Горыныча» – как олицетворение кровожадности иноплеменных народов, нападавших на Русь, и наконец «Соловья Разбойника» – как враждебную противообщественную силу, которая всех приближавшихся к его притону убивала свистом, доколе он сам не был уничтожен Ильей Муромцем.