Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

Должность врача общины была сдана В. Н. Штурмом 31 декабря Н. Л. Богоявленскому, назначенному по воле августейшей почетной попечительницы общины, согласно штатов нового нормального устава, на должность главного врача общины.

С введением должности главного врача жизнь в общине стала устойчивее, главным образом медицинская часть, которую объединило авторитетное лицо.

19 ноября я, с разрешения великого князя, поехал в Курск на торжество освящения нового здания казенной палаты, которое было устроено трудами и заботами моего брата. Торжество освящения прошло блестяще, по окончании молебствия был обед в помещении палаты, масса тостов, я был очень удовлетворен и рад был очень за брата, которого трогательно чествовали. Палата постройкой вышла грандиозной и красивой.

На другой день я вернулся в Москву и опять погрузился в дела, которых накапливалось все больше и больше, приходилось все время объезжать учреждения нашего попечительства, начал вставать в 5–5 1/2 утра, чтобы все успеть, уставал, конечно, страшно. Вернувшись из Курска, одну ночь посвятил на объезд ночных чайных. Много приходилось тратить времени и на разные объяснения, особенно трудно было некоторое время с женским персоналом, который обыкновенно бывал болезненно обидчив, мне много труда стоило, чтобы приучить их не обижаться. Особенно это было с библиотекаршами, с теми, которые мнили о себе более чем следует и хотели занимать совершенно обособленное положение, на что их наталкивала милейшая М. А. Сабашникова, ревниво оберегавшая их и хотевшая свои библиотеки и читальни сделать неприкосновенными. Принимая во внимание тот огромный производительный труд, какой она несла, прекрасную постановку дела в наших просветительных учреждениях, ее необыкновенную добросовестность и энергию, я всегда считался с ней, но иногда столкновения с ней бывали неизбежны.

Например, как-то раз она мне сообщает по телефону, что берет в библиотекарши мою племянницу по просьбе моего брата. Я на это позволил себе заметить, что это невозможно, т. к. я сам издал предписание, запрещавшее брать на службу родственников служащих высшей категории, и вдруг я сам его нарушу, определив на службу племянницу. Она на это мне вдруг недовольным тоном ответила, что ведь она будет служить не у меня, а у нее. Я ей совершенно спокойно ответил: «да, это верно, но я тоже, хотя и маленькое, но все же принимаю участие в работе по отделу библиотеки». Она, конечно, смолкла, ей ничего не оставалось прибавить.

Но это, конечно, мелочи, в общем у нас все шло хорошо, и я находил большое удовлетворение в работе по попечительству трезвости. За 1903 год наши учреждения все больше и больше развивались. Посещаемость всех учреждений выразилась в следующих солидных цифрах:

В Грузинском народном доме в саду летом была сделана проба постановки спектаклей как оперных, так и драматических на открытой сцене – увенчалась эта проба полным успехом, несмотря на примитивность. Обстановка сцены и декорации были изготовлены при народном доме хозяйственным способом. Для открытой сцены была наскоро построена сначала площадка, потом брезентовый верх над деревянной крышей, но и она, сделанная наскоро, пропускала через себя дождь, как решето. Все же это нововведение дало весьма отрадный результат, так как число посетителей увеличилось более чем вдвое, особенно в будние дни. Да оно и понятно: пение солистов, пение хоровое, музыка, танцы, сцены в костюмах – все это не могло не производить впечатления. «Это все-таки похоже на театр, а не как на Девичьем», – выразила свое мнение одна из чуек [643]на предложенный вопрос, нравится ли ей представление.

Оперные спектакли, помимо их интереса в музыкальном и вокальном отношениях, имели еще то преимущество перед драматическими, что исполнение оперы слышала вся публика сада, тогда как исполнение драмы или комедии слышала публика, стоявшая только вблизи сцены, но несмотря на это, все же предложено было в дни больших гуляний ставить днем небольшие пьесы с пением, чтобы посетители, не имевшие возможности пробыть в саду и вечер, во время оперы имели бы также какое-нибудь развлечение.

Судя по тому напряженному вниманию, с каким публика относилась к исполнению оперы на сцене, можно положительно заявить, что если бы не крики детей, среди которых бывали и грудные, которых матери затруднились оставить дома, в саду соблюдались абсолютная тишина, особенно при исполнении более интересных мест оперы.

Первый опыт оперы был при крайне неудачной погоде: сильный гром и проливной дождь не давали возможности слышать что-либо стоящим вдали от сцены, и несмотря на это, публика не только не ушла из сада, а более тысячи человек примерно даже не отошли от сцены. Остальные, попрятавшись на время дождя, тотчас, как только последний прекращался, не обращая внимания на лужи и грязь, вновь появлялись у сцены, оставаясь до конца спектакля.

Многие из фабричных рабочих обращались с просьбой, чтобы начало оперы было в 8 часов вечера, а не в 7, чтобы тем самым дать возможность по окончании работ на фабриках в будние дни явиться в сад к началу представления.

24 июля вся сцена, уборные, декорации, рояль и все артисты были смочены дождем почти одинаково, как и публика, стоявшая под открытым небом. Если для публики дождь был неприятен, то, каково же положение оперного артиста, когда во время пения на него льет дождь.

Этот случай ускорил разрешение попечительства на постройку хозяйственным способом новой открытой сцены, а успех оперных спектаклей послужил поводом к разрешению пригласить на будущий летний сезон 1904 года постоянную оперную труппу.

За лето 1903 года были поставлены с некоторыми купюрами оперы «Жизнь за царя», «Русалка», «Демон», «Евгений Онегин», «Фауст», «Аида» и отдельные акты из «Аскольдовой могилы», всего было 25 оперных спектаклей. В эти дни в саду бывало от 4500 до 14000 человек.

При этом приходилось наблюдать следующие сценки. За отдельным столиком сидит целая семья: отец, мать, бабушка и двое-трое детей, их них один грудной. «Сам» читает купленное в кассе за 3 копейки либретто оперы, семья, попивая чаек, слушает; мать тут же по-домашнему кормит своего грудного ребенка.

Помимо оперы, в саду все лето демонстрировалась панорама (фото-стерео-пластинок) с платою по 5 копеек с человека. <���…> [644]

В Хитровской чайной служащие и обычные посетители пожелали отслужить молебен 30 января, в годовщину посещения ее великим князем Сергеем Александровичем, каковое посещение не изгладилось из их памяти.

Председатель наш барон Бильдерлинг послал по этому случаю великому князю депешу, на которую получил следующий ответ: «Очень тронут молитвой в учреждениях попечительства о народной трезвости на Хитровом рынке и выраженными от лица попечительства чувствами. Каждый раз, что посещал его учреждения, выносил отрадное, утешительное сознание о честной и полной усердия и рвения работе служащих для дела, безусловно, уже доказавшего свою серьезную пользу. От души благодарю Вас и всех деятелей попечительства. Сергей».