Чарльз Буковски - Письма о письме

о, это уж больно праведно, но вы понимаете, о чем я.

теперь я лучше буду весь день барахтаться, я лишь барахтаюсь, а слова там вымалываются, и я мелю уже столько, но тут сейчас стены, и я надеюсь, удача не изменит мне, чтоб уже не приходилось и дальше молоть. По-моему, я заслужил себе лычки. По-моему, я заслужил себе ноги и глаза, и ленту для моей пишущей машинки. Давайте я их немного поимею.

Сейчас я пойду и съем гамбургер, и выкурю 3 или 4 сигареты. кто-то колотит на лестнице молотком. засранцы повсюду. обратите внимание, когда в следующий раз выйдете наружу.

вы написали вполне хороший прыгучий стих.

да, да.

Несколько читателей «Нола экспресса», включая поэта Клейтона Эшелмена, попросили редакторов Файф и Хеда прекратить печатать в издании рассказы Буковски .

[…] Есть такие, кто считает, будто революция должна происходить только на улицах, а не в Искусстве. Пойми, любое движение вперед, в Искусства, всегда (с исключениями) встречало насмешки, враждебность и ненависть. Изучение сексуальности или же любой области человеческой подвижности, записанное как стих, рассказ или роман, необязательно означает, что я потворствую действиям участвующих персонажей. Либо, с другой стороны, это может значить, что я потворствую действиям участвующих персонажей. Пока пишу, понятия не имею. Я чувствователь, а не мыслитель. Часто я бываю неправ, пишу много дряни, а по природе своей значительная часть моих работ есть азартная игра. Но все это позволяет мне приволье свободно пинаться – и высоко. Я не претендую на какую-то особую святость, и я уже и без того много сказал. Но если читатели «Нолы» хотят, чтоб я ушел, я уйду. Но не пойду к своему психиатру рассказывать про свои плохие сны, я вечером в следующую среду пойду на бега упряжек, выпью дешевого зеленого пива и поставлю на шестерку лошадей, ах, ляляля ляля ляляля ляляляля ля.

Рассказ Буковски, проиллюстрированный Робертом Крамбом, в 1975 году был опубликован в «Аркаде, обозрении комиксов», соредактором которого был Гриффит .

Прости, что так долго не отвечал, но я расставался с этой женщиной, и у меня кишки наружу висят, все вот это вот. Пытаюсь склеить себя воедино, чтобы подготовиться от следующей войны. ну а тем временем писанина застопорилась со всем остальным, и у меня просто нет лишнего материала. Беда моя в том, что мне не отказывают. Бля, это ужас. Зато у Мартина целый конторский шкаф моей писанины, и, может, он что-то оттуда извлечет. Похоже, материала у него массы – вроде романов начатых и неоконченных, заметок из дурдома и трезвяка, тому подобное.

Крамб, как нам известно, И ЕСЬ КОМИКСЫ. как он рисует своих людей и как они шагают по странице, на этом держатся весь чудесный сок и сиянье. Я как-то с ним познакомился у Лайзы Уильямс, когда жил с нею, и никого естественнее в жизни я не встречал. Для меня будет наипочетнейшей волшебной вершиной, если он проиллюстрирует каких-нибудь моих ебанутых персонажей. Я очень надеюсь, что-нибудь получится, и мне жаль за свое нынешнее состояние мерзости и свисанья. Однако я пережил других женщин, пытавшихся прибить меня кнопками к кресту, и, вероятно, с этого тоже слезу.

Только что прочел твои письма в «Полынное [обозрение]», «Н[ью]-Й[оркский] Е[жеквартальник]» и мне. По-моему, ты слишком уж запарился на ровном месте. А кроме того, у меня такое чувство, что иногда, когда ты мне пишешь, ты держишь меня за какого-то идиота.

Давай проясним несколько пунктов по ходу их у тебя в письме. «Книги, что мы публикуем тут, на самом деле важная часть всей этой среды, и от них поступает твой настоящий доход».

Суть: мой доход от тебя – $500 долларов в месяц, что составляет $6500 в год. Из этого я плачу алименты на ребенка, а на них налоговая скидка не распространяется. Как большой мальчик твоего издательского дома я, вероятно, по уровню бедности внесен в списки, и мне полагаются талоны на питание, как было все эти годы. Конечно, тебе известно, что в прошлые годы я существовал и на меньше, гораздо меньше. На это я не жаловался, потому что чокнут достаточно, чтоб мне хотелось просто сидеть за печатной машинкой и писать. Но возражаю я тут вот против чего: что ты мне рассказываешь, как хорошо все удается «Воробью» и Буку вместе. Не такое уж это и процветание и никогда им не было – для меня . Тут я больше говорю об экономике.

«Если б я не публиковал тут первым твои книги, не было бы ни немецких, ни французских переводов». Это мне сильно напоминает утверждение моего отца, когда я не захотел идти на Вторую мировую. «Но, сын мой, если б не война, я бы не встретился с твоей матерью, ты бы не родился». Это, мне кажется, не слишком хороший довод за войну. Твое утверждение – необязательно правда. Какие-то мои работы переводились и появлялись в иностранных изданиях, а в «Черном воробье» никогда не выходили. И кто знает? Кто-нибудь мог бы предложить и книжку перевести? Таково значение появлений в журналах. Думаю, главная причина того, что мои работы переводят, в этом, пока что, пишу я достаточно крепко и достаточно интересно, чтобы это обеспечивать.

Марвин Мэлоун много лет у себя в журналах публиковал специальные издания и центральные развороты писателей. В прошлом он несколько раз и мне это устроил, и тебя это раньше никогда не тревожило.

А отсылка к «поводку» на шее Мэлоуна… боже мой, я тебя умоляю. Ты просишь, чтобы я не слишком вольничал, раздавая «большие куски работы, как с Мэлоуном». Джон, все писатели подают свои произведения в журналы, пока их пишут, поэты в особенности, романисты иногда, а сочинители рассказов и статей – постоянно. В этом процессе нет ничего преступного или дурацкого. Я отсылаю обширные области работы в «Полынное» и «НЙЕ», потому что это два лучших поэтических журнала из всех, какие есть. Я пишу в 5, 6, 7, нет, я бы сказал, в десять раз больше поэзии, чем средние ее сочинители. Если б я разделил все стихи на маленькие порции по 4 или 5 и рассылал их по всем сраным журнальчикам в Америке, мне бы не оставалось времени писать, я б только заклеивал конверты день и ночь. Думаю, ты становишься слишком уж собственником и очень подозрительным. В кустах там не так уж много кто таится – у тебя тысячи стихов на выбор, и они по-прежнему соскакивают с этой печатки как ненормальные.

Затем в своем письме Мэлоуну ты просишь десять брошюр на продажу твоим клиентам. Не думаю, что он так уж хорошо на это отзовется. Ты как будто ищешь край, за что зацепиться. Скажем, как с 75 (на самом деле 150) рисунками, что я сделаю к каждой книжке. У меня это займет месяц, и за это время я не смогу больше делать ничего творческого. Ты продашь эти 75 книжек (подписанных) за $2625, что, если вычесть из моего жалованья в $6500, оставит тебе для выплаты мне лишь $3875. У тебя прямо потогонная мастерская. А однажды по телефону ты мне сказал: «Подумай только, за каждый свой рисунок ты получишь $35». Вот тогда-то я впервые и подумал: этот человек и впрямь считает меня идиотом.