Михаил Бурцев - Прозрение

По просьбе ПКНО были изданы массовым тиражом красочные плакаты: "Смерть фашизму!", "Все на борьбу с фашизмом!", "Красная Армия несет освобождение!", "За единство польского народа!", "Братство Красной Армии и польского народа!" и другие. За плакатами последовали портреты выдающихся сынов Польши: Мицкевича, Домбровского, Дзержинского, Монюшко, Ожешко, Костюшко, а также портреты членов ПКНО с их краткими биографиями. Мы отобрали и снабдили субтитрами сначала 14 советских кинофильмов, затем еще 50, а всего за июль - август - 91 фильм. К этому добавили еще и тысячи пластинок, на которых были записаны "Польский национальный гимн", "Рота-присяга", "Марш 1-й польской армии", "Варшавянка", "Полонез" Шопена, около 50 народных и солдатских польских песен. Была восстановлена радиостанция в Люблине и укомплектована журналистскими кадрами.

Особо должен сказать о формировании редакций трех газет на польском языке. Эти газеты, как, вероятно, помнит читатель, издавались в начале войны, но затем, в условиях изменившейся обстановки, их редакции были преобразованы в редакционно-издательские отделения седьмых отделов. Теперь же обстановка потребовала вновь возродить газеты. 22 августа вышли первые номера "Вольности" (1-й Белорусский фронт), "Вольности польской" (2-й Белорусский фронт) и "Нове жице" (1-й Украинский фронт). Из номера в номер эти газеты, возглавляемые ре-докторами Э. В. Радецким, В. А. Казимирским и А. П.Лебедевым, печатали материалы о развитии польско-советских отношений, о боевом содружестве Краевой Армии и Армии Людовой, о подвигах красноармейцев и польских патриотов. Большое внимание уделялось разоблачению антинародных акций эмигрантского правительства, анализировались процессы становления народной власти. Газеты завоевали популярность среди населения.

За работой среди польского населения внимательно следил начальник Главного политического управления Красной Армии А. С. Щербаков. Он не раз подчеркивал, что командиры и политорганы своей правдивой пропагандой должны преодолеть существовавшее прежде в определенных слоях польского народа недоверие к русским - оно оставалось от царских времен и усиленно культивировалось реакционными правителями довоенной Польши. Дружественная политика Советского Союза и самоотверженная борьба Красной Армии за освобождение Польши должны были кардинально изменить сознание и психологию и этих поляков, их отношение к русским, ко всем советским людям.

- От нас с вами, - как-то заметил Александр Сергеевич, - от нашей работы прежде всего зависит, как быстро пойдет этот процесс, как скоро все поляки до единого поймут, что польский и советский народы - это народы-братья.

Позднее, уже в декабре 1944 года, мне довелось побывать в 65-й армии, дислоцировавшейся тогда в Жешувском воеводстве. Я убедился, с какой симпатией поляки относятся к Красной Армии. В один из дней состоялась встреча командования армии с учителями, врачами, адвокатами и другими представителями местной интеллигенции. Они тепло и дружески приветствовали своих освободителей. Участники встречи приняли резолюцию, в которой выразили благодарность Красной Армии и готовность оказать ей всяческую помощь. Интеллигенция Вышкува высказалась за преобразование Польского Комитета Национального Освобождения в первое народное правительство На собрании было принято также обращение к полякам еще оккупированной части страны, содержащее призыв к борьбе против гитлеровцев.

При всем том, однако, я заметил: кое-кто проявляет холодную сдержанность. Об этом красноречивее слов свидетельствовали каменные, непроницаемые лица ксендза и какого-то чопорного чиновника, одетого в старомодное платье. Впрочем, сомнений своих они не скрывали, когда я попробовал втянуть их в общий разговор. Не уверен, удалось ли убедить их хоть в чем-то в той короткой беседе. В целом же встреча с интеллигенцией оставила приятное впечатление. Я видел светлые, излучающие радость лица поляков, узнавших о том, что советские люди, несмотря на трудности с продовольствием, послали полякам 10 тысяч тонн муки. Трудящиеся выражали искреннюю признательность за помощь, которая оказывалась их больным и раненым соотечественникам в советских госпиталях. Раздел между крестьянами земли, принадлежавшей польским магнатам, которые прислужничали гитлеровцам, принятие закона о сохранении памятников польской культуры, открытие школ и театров в дни, когда Варшава находилась еще в руках гитлеровцев, - вот она, "рука Москвы"! И все это после пяти страшных лет оккупации, когда еще так свежи в памяти слова гитлеровского наместника о том, что с Польшей как государством покопчено навеки, что поляки как народ и политическая сила больше не существуют. И можно ли было не поверить в искренность чувств поляков, участвовавших в почетном захоронении красноармейцев и командиров, погибших на польской земле?! Можно ли было сомневаться в чувствах, двигавших поляками, когда они организовывали кружки польско-советской дружбы и помощи Красной Армии?! И какие чувства должен был испытывать я, читая опубликованное под Новый, 1945, год газетой "Нове жице" открытое письмо жителей города Тарнобжега: "Во все времена да будет прославлен советский воин, который не жалеет своих сил и самой жизни для уничтожения гитлеровского фашизма, для возвращения народам свободы, для братской помощи польскому народу!.. Солдат с Красной звездой! Польский народ, близкий Тебе как славянский народ, будет благословлять Тебя за Твой подвиг, за Твои жертвы и пролитую кровь!.."

Удары на флангах

Вернусь, однако, к летним событиям.

После завершения Белорусской стратегической операции, оказавшей существенное влияние на весь дальнейший ход войны, Красная Армия наносила удары по флангам вермахта - по группе армий "Южная Украина" и группе армий "Север". Эти удары должны были еще больше обострить кризис рейха и всего фашистского блока. Противник, хотя и понес в предшествовавших боях колоссальные потери как в людях, так и в боевой технике, все еще оставался сильным и опасным. На восточном фронте он имел более 4 миллионов солдат и офицеров, почти 49 тысяч орудий и минометов, свыше 5 тысяч танков и 2790 боевых самолетов. Пораженческие настроения, охватившие определенную часть личного состава вермахта, не приводили к организованным антивоенным, а тем более антифашистским выступлениям. Спекуляция на "расовом превосходстве", на "любви к родине", запугивание немцев ответственностью за совершенные гитлеровцами преступления ("Вместе воевали - вместе и ответ держать", "Победа или всеобщая гибель"), возведение Гитлера в ранг "единственного спасителя" - эти и другие доводы фашистской пропаганды недооценивать было нельзя.