Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]
- Название:От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1973
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант] краткое содержание
От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Бунин воскрешает себя юношу, полного молодых надежд и смутных стремлений, заново переживает целомудренную свежесть чувств, наслаждается своими воспоминаниями. Вместе с тем он ни на минуту не забывает, что давно перестал быть этим юношей, давно примирился с неразрешимой загадкой «милой и бесцельной» жизни.
И может быть, именно благодаря этой не выдуманной, не «романтической», а земной, правдашной, автобиографической мимолетности чувства Алеши приобретают особенную прелесть.
Прочтите приведенный ниже отрывок, но не просто как рассказанное «устами юноши» о сборах на бал, где этот юноша должен встретиться с Ликой, а как описание события писателем Буниным, которому давно известно, чем кончится дело: что любовь ненадежна, что Алеша и Лика не пара и им вскоре суждено расстаться.
Несмотря на то, что строчки так и горят нетерпеливым молодым счастьем, вы сразу почувствуете ту «светлую печаль», о которой было упомянуто.
«Если я знал, что какой-нибудь вечер, на который собирались с ней, не принесет мне ни обиды, ни боли, как празднично я собирался, как нравился сам себе, глядясь в зеркало, любуясь своими глазами, темными пятнами молодого румянца, белоснежной рубашкой, подкрахмаленные складки которой расклеивались, разрывались с восхитительным треском! Каким счастьем были для меня балы, если на них не страдала моя ревность!»
Фраза «Жизни Арсеньева» одним концом касается далекого прошлого, а другим — нынешнего, настоящего.
Читая роман, все время ощущаешь эту двойственность. Иногда в одном и том же слове улавливаешь одновременно и счастливый голос маленького Алеши, и грустный голос умудренного жизнью писателя.
Слово в «Жизни Арсеньева» часто применяется не в общем, народном, а в интимном, по терминологии А. Потебни, личном значении.
Для выполнения задачи, поставленной Буниным, иного выхода не было. Ведь он задался грандиозной целью: запечатлеть себя в мире на вечные времена, запечатлеть свое отношение к жизни, к добру и злу, к возмездию, свое, личное, только ему данное чувствование людей и явлений.
Бунин не упускал случая подчеркнуть, что он «сам по себе». И сердился, когда его беззаботно сопрягали то со Львом Толстым, то с Чеховым. «Я подражаю ему? — удивлялся Бунин, имея в виду Л. Толстого.— Нет, конечно. Похож на него? Ни в малейшей степени». Чеховым он восхищался, хотя манера Чехова иногда не удовлетворяла его: «Он писал бегло, жидко» [7].
Страницы «Жизни Арсеньева» — исповедь, откровенная и доверительная. До чего же одинок — и органически, от рождения, и по сложившимся обстоятельствам истории — был этот человек, если ему не оставалось ничего другого как исповедоваться всему миру...
Бунин не страшился, если личное, заветное значение его слова отличается от обычного и даже противоречит ему. Писатель был уверен, что его поймут, и поймут правильно. Эта уверенность определялась его здоровым, материалистическим ощущением мира, ощущением, усвоенным так же стихийно, как усваивали его хуторские мужики. Не колеблясь, он особым доверительным языком записывал: «...кучер барственно обгоняет мужиков и баб...» Он был уверен, что нужный оттенок смысла, заложенный в ключевом слове «барственно», будет уловлен верно и точно, что это слово поможет увидеть и тройку, и кучера, и сторонящиеся на узкой дороге мужицкие телеги, и белые платья баб, почувствовать и атмосферу церковного праздника, и даже то, что невозможно выразить речью.
У большинства из нас недостаточно живого опыта, чтобы представить «барственно обгоняющето кучера». А мы его все-таки представляем. Для бунинского кучера праздничная атмосфера необходима так же, как для этой атмосферы необходим бунинский кучер. Чувственно постигая «барственно обгоняющего кучера», современный читатель воображением создает и необходимую для него среду. Если по имеющейся форме можно отлить ключ, то по ключу можно создать форму. Если фразу Бунина невозможно понять вне соответствующей эмоциональной атмосферы, читатель творит эту атмосферу сам.
Бунин верит в творческие способности читателя. Он верит в безграничную мощь родного языка, верит в его «изумительную изобразительность» и «словесную чувственность», И, уверенный, что его поймут так, как он желает, Бунин пишет:
«На скотном дворе по-утреннему ново скрипят в это время ворота...»
«...театральный лай Волчка...»
И мы радостно подтверждаем верность этих ощущений действительности: «Да, да, это бывает именно так! Волчок лает театрально, ворота скрипят по-утреннему ново!» Иногда Бунин передает ощущения настолько сокровенные, что, кажется, уловить их постороннему невозможно. Без колебания, словно для одного себя, он пишет, например: «Возок тянул к себе своей старинной неуклюжестью и тайным присутствием чего-то оставшегося в мире от дедушки..»
И мы ощущаем этот возок в унисон с Буниным, если даже у нас никогда не было ни возка, ни дедушки, который в этом возке катался.
Правильно чувствовать фразы такого рода помогает аналогия. Возка, в котором катался дедушка, у меня не было, но я, может быть, храню какой-то предмет, безделушку. Безделушка навевает воспоминания, возбуждает определенное чувство, настроение. Такого рода аналогии и приходят на помощь, когда я осваиваю бунинскую фразу.
Уверенность в том, что образы внешнего мира — верные, в общем, копии действительности, уверенность в том, что связи предметного мира закономерны и общи для всех людей, помогает Бунину писать смело и откровенно, помогает его перу выйти из шаблонной колеи. Он настолько уверен, что каждый поймет сходство луны с лицом, с ликом, что спокойно пишет: «Ночь, оказывается, лунная: за мутно идущими зимними тучами мелькает, белеет, светится бледное лицо».
«Жизнь Арсеньева» не меньше философских трактатов убеждает, что мир материален и что люди помогают друг другу познавать его во всем его безграничном многообразии.
Может быть, некоторых покоробит то, что я бесцеремонно отношу к материалистам верующего христианина Ивана Бунина. Но что же в этом особенного? Философ-мистик Бердяев и тот ужасался, что подавляющая масса людей, в том числе и христиан, стала материалистами. Да и сам Бунин писал и говорил, что не придерживается никакой ортодоксальной религии.
Отроческие годы Бунин провел в Средней России, в тех местах, где «слилось и претворилось столько наречий и говоров чуть не со всех концов Руси». Все вокруг него было «очень русское». Любить родной язык мальчика учила мать, потом отец. Потом появились любимые книги — Пушкин, Гоголь, Лермонтов. Но верить в силу родной речи, ощущать ее красоту научил Бунина русский мужик.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: