Томас Пейн - Права человека

Президент бордосского парламента Монтескье — дядя французского философа Шарля Монтескье — Жан Батист де Сегонда.

В 1785 г. был заключен англо-французский торговый договор, принесший огромные выгоды английским промышленникам и купечеству в особенности в период французской революции.

* Английскому министру мистеру Питту не мешает припомнить это, когда он следующий раз упомянет в английском парламенте о французских финансах.

* Касаясь этого вопроса, мистер Берк (я беру на себя смелость сказать ему, что он совсем незнаком с французскими делами) заявляет: «Первое, что поразило меня в созыве Генеральных штатов, был решительный отход от старинного способа». Немного дальше он утверждает: «Прочитав список, я тут же ясно и, как показали события, верно, увидел все, что произойдет дальше». Мистер Берк, несомненно, увидел не все, что произошло дальше. Как до, так и после созыва Генеральных штатов я пытался втолковать ему, что произойдет революция, но мне не удалось убедить его, и он не поверил этому. Как, в таком случае, мог он ясно видеть все части, когда целое ускользало из его поля зрения, — это выше моего понимания. Что же до «отхода» от старинного «способа», то это очень слабое замечание и вдобавок свидетельствующее, что он незнаком с положением дел. Отход был необходим, ибо опыт показал непригодность старинного способа. В 1614 г. Генеральные штаты были созваны в начале гражданской войны при несовершеннолетнем Людовике XIII, но столкновение сословий лишь усилило смуту, которую им надлежало устранить. Вот что говорит о Генеральных штатах 1614 г. автор книги «L’Intrigue du Cabinet» («Интриги кабинета»), писавший в те времена, когда во Франции еще не помышляли ни о какой революции: «Пять месяцев они держали публику в величайшем напряжении, и, судя по поднятым там вопросам и по той горячности, с которой они обсуждались, вельможи (les grands) думали не столько о благе нации, сколько об удовлетворении собственных страстей. Все время уходило на пререкания, церемонии и парады».

Непереводимая игра слов: nobility — знать, благородие; no ability — неспособность, непригодность.

* Существует одна простая идея, которая, если только ум правильно воспримет ее — будь то в юридическом или религиозном смысле, — не позволит человеку, группе люден или правительству ошибиться в деле религии; смысл ее в том, что, задолго до появления каких бы то ни было государственных установлений, между богом и человеком испокон веков существовал, если мне позволено так выразиться, договор; и поскольку никаким человеческим законам и властям не под силу никоим образом изменить положение и отношение человека как индивидуальной личности к своему творцу, то стало быть и религиозное поклонение, являющееся частью этого договора, не может даже быть предметом человеческих законов; последние должны приноравливаться к этому существовавшему ранее договору, а не стараться приспособить договор к законам, которые, мало того, что являются человеческими, еще и более позднего происхождения, нежели он. Набожность была первым актом человека, когда он оглянулся вокруг себя и сам увидел тварь, не созданную им самим, и мир, устроенный, чтобы принять его; и набожность навеки должна остаться священной для каждого отдельного человека в том виде, какой представляется ему правильным; и правительства делают дурное дело своим вмешательством.

То, что произошло после взятия Бастилии, получило освещение в печати; но то, что изложено в нашем повествовании, предшествует этому периоду, причем кое-что, как легко заметить, быть может, весьма мало известно, — Автор.