Сен Сейно Весто - Легенды о Шагающем камне. Курс выживания для наблюдателя

Простой пример, на чисто повседневном бытовом уровне, – чтобы по аналогии понять, в чем дело. ФРГ от ГДР, как известно, отделяла граница – сетчатый забор, так что родственникам из деревень соседних, но расположенных по разные стороны от сетки приходилось иметь специальные въездные документы, чтобы формальности отнимали меньше времени. Вся процедура пересечения границы такими родственниками, отправившимися в гости в засеточную деревеньку или городок занимал около минуты (широко известное в мире немецкое качество). Так даже в относительно благополучной Восточной Германии на фоне симпатичных готических избушек с чистыми лесами такие заезжие огни и в ночное время выглядели как проникновение беспилотных инопланетных теней, выдавая себя даже не номерными знаками – уже одними экологичными двигателями, как кошка мягко урчащими. То есть сравнивать при желании было что. Чем это закончилось, помнят даже на австралийском континенте.

Не будучи знакомым вплотную с вопросом, я пробовал выяснить, как получается так, что, формально владея своими газом и нефтью, у республики со всех удовольствий остается лишь незначительная часть и куда девается все остальное. Но все, что определенно удалось узнать, так это что у нее нет своего перерабатывающего завода и нефть возят в соседнюю Башкирию – как за рубеж. Мне даже очень четко и внятно смогли ответить, почему его нет: потому что нет средств. Но как только разговор заходил о том, сколько в конечном счете и чистом виде забирает Москва, этот кошелек, не имеющий дна, – все сразу становились крайне невнятными и уклончивыми, причем ни один не сказал, что не знает.

У Якутии почти такая же «независимость», как и у Каганата (язык коренного населения, кстати, тоже принадлежит к тюркской группе и когда-то даже нес собственную латинскую графику – пока ее не сделали русской. У эвенов и затем у эвенков тоже. Теперь от них осталось только имя. Вряд ли тот, кто подписывал этим этносам смертный приговор, делал это по незнанию.). Я не имею никакого отношения к ее алмазам и не специалист, но мне самому хотелось бы узнать: алмазы и золото там у саха за 80 лет носили даже не ведрами – возили вагонами. Не говоря уже об олове, и если бы у немногочисленного коренного населения оставалось хотя бы что-то от нескольких процентов со всех найденных в их земле радостей жизни, уровень ее там на сегодняшний день должен был бы уже обогнать не то что Канаду – начал бы меняться сам климат и шуметь пальмы. Но живут там не многим лучше, чем эвенки у себя в Эвенкии.

Разумеется, 1,600 сами с неба не свалятся, но вы и так подошли к ним недопустимо близко. Именно в таких вопросах часто достаточно бывает пересечь критическую точку, за которой начинается цепная реакция. У вас уже зарабатывали $1,600, естественно, получая то, что оставалось за вычетами, и речь не идет о видах бизнеса. Мне не раз приходилось слышать в Москве в той или иной версии сюжет, вращающийся вокруг одних и тех же обвинений «почему там у себя эти так хорошо живут». Причем, появляясь на свет как сплетня с синдромом мании преследования, такие вещи имеют хождение волной как факт, с легкостью вызывая у населения уже отчетливо осязаемую злобу. Дальше сюжет всего эпизода ясен. По телевидению даже было специальное обращение лично к Ельцину одного возмущенного до глубины приоритетной души думка с выставленной в экран ладонью и с общей темой: «Заставьте нерусских нам платить», которое Ельцин предпочел пропустить мимо ушей, зато хорошо запомнили по цепи дальше. (Послушав так против воли одного такого горячего папашу, славшего все известные проклятья тем, «кто развалил нашу страну», я долго думал, что бы сделать, чтобы побыть немного в тишине, и спросил: «Вы согласитесь на вашу большую страну со столичными центрами в Уфе и Казани? Центр же континента, все-таки». Московский папаша выглядел так, словно в темноте встретился с летевшей подушкой. «А с какой стати…» – «Ну вот и там так же рассуждают, – перебил я. – А с какой стати столичный центр должен быть у вас и зачем им ваш президент, когда у них есть свой». Подумать только: там вам не найти ни одного, кто бы не был убежден, что оба этнических домена обязаны им что-то платить. Там вам не найти ни одного, кто бы не был убежден, что светлое будущее может быть только с русским лицом.)

Там, к слову, до сих пор еще не забыли, как в 80-х и 90-х казанские молодежные поквартальные группировки развлекались тем, что, пройдя у себя вволю курс «спецтреннинга» в подвалах на строительном железе, боксерских мешках и макивара, отправлялись затем на поездах «гасить люберцов и москву», как по городу были полукомендантские рекомендации не покидать дверей подъездов в вечернее время и как работниками правохранения держали двери вагонов. Так что проблема чем занять непоседливое подрастающее поколение, в чьей крови надо и не надо начинает вдруг просыпаться Золотая Орда, стала впервые в то время серьезной головной болью местных органов управления.

А я задал себе тогда один вопрос, который, кажется, не задал тогда никто. Что было бы с Москвой, если бы, преисполнясь в нужный момент такой московской решимости, случилось кому-то уже из них попробовать проделать обратный путь – в Каганат. Но время шло, никто не ехал, и неизвестно, поедет ли теперь уже кто-то вообще, времени сколько уже прошло. Быть может, прямо вот так сразу не наладилось что-то с нужной математикой и стратегическим соотношением 10:1. Может, поедут еще.

Но вам лучше спросить себя, почему Кипр, где было несусветное количество «отмывочных станций» и были отмыты, если верить слухам, чуть ли не триллионы в долларах, осваивался почти исключительно лицами московской национальности – но, согласно частным мнениям, не было ни одного человека с тем же профилем от еврокочевников. Деньги никогда не моют свои, они всегда чужие. Если там не было вас и у вас до сих пор ни на что нет денег, то деньги там мыли ваши. Впрочем, если бы был кто-то и от вас тоже, все равно мыл бы там ваши деньги. Я не знаю, что делать с этой логикой.

Кто-то говорил даже, что за всем Каганатом числился абсолютно реальный, самый настоящий суверенитет. Странный то, должно быть, какой-то суверенитет. Поистине, трудно было бы отыскать в современных дебрях политологии хоть что-то, что выглядело бы простым и доступным, как вилка. «Суверенитет – это в каком смысле?» – как серьезно спрашивал Крис Паттон еще десять лет назад в отношении собственной британской независимости. Я всегда считал суверенитет эвфемизмом полной и безоговорочной независимости. В моем лесном диковатом представлении уже по определению нельзя быть суверенным «не совсем», как «не совсем» нельзя быть живым. В отношении вирусов такой фокус еще проходит, но в применении к сложному организму выглядит попыткой достать созревший плод своим эволюционным развитием. Если республика такая независимая, отчего же отстегивает тогда без конца на сторону национальные деньги. Я, наверно, уж слишком буквально воспринимаю сам оборот, но как свободная, с национальным суверенитетом республика та или другая может кому-то отдавать 54% своих денег ? Мне казалось, независимость – это когда свой постоянный или временный представитель при ООН, у него свой персональный микрофон, он им ни с кем не делится, у него свой паспорт с национальным видом, своя национальная графика шрифта и исключительно свои приоритеты. У кого бы спросить, что было бы, возьмись «Каганат» завтра укреплять национальные границы, вежливо отказываться от услуг «центрального» ТВ, а в Москве возводить скромное гранитное посольство?