Сен Сейно Весто - Легенды о Шагающем камне. Курс выживания для наблюдателя

Одно время думали, что татарский президент вот-вот наконец уйдет на заслуженный отдых. Потом выяснилось, что на отдых ушел кто-то из его убежденных оппонентов, не состоявшихся президентов, отчаявшись дождаться завершения нынешнего офиса. Их хорошо можно понять. Кому из его заместителей предстоит поднять вожжу и кто из них, таких невозмутимых внешне, но таких податливых, сумеет выдержать все давление Дна Большой Кормушки? Какой кормушке нужны неприятности? Я не хочу сказать, что обязательно в нужное время проявят обычную нужную активность «центральные» спецведомства, я просто знаю три вещи.

Там уже в эту минуту совершенно точно знают, кого бы они хотели видеть на его месте; кое-кто сразу вздохнет с облегчением; и кое-кто уже устал ждать. Даже за такую в общем-то элементарную ерунду, естественную и всем понятную на американском континенте и в остальном западном мире, как федерализм, ему приходится воевать в тихом одиночестве. Этот абзый своей суверенностью успел в известное время достать не одну фракцию управителей. Достаточно назвать только об открытии национальных представительств в столицах США и Канады.

На любом, каком получится, протяжении через запад на восток, от Кенигсберга до Тихого океана – он остался последним (или, точнее, единственным), кто стоит на дороге у приоритетной нации на ее непростом пути к русскому будущему. И только одно это уже заставляет иначе смотреть на его продолжительность жизни и на то, что будет сразу за ним. Кому-то в том может показаться не совсем честная попытка быть хитрее обстоятельств. Тогда я скажу по-другому: за столом наместника совершенно любого, какого только увидите, этнического ареала до Курильской гряды – Карелии, Коми, Саха, Ханты, Чукотов, Коряков, Алтая – из ста сорока возможностей окажется только один с достаточно русской фамилией. Пусть мне попробует кто-нибудь доказать, что это потому, что он самый умный.

В концепции национальной безопасности Русси Каганату предусмотрительно уделено одно и то же историческое особое место: гостя, которого не звали. Правительство п. н. вынуждено будет производить плановый отток его соков – и делать это на протяжении всех ближайших десятилетий. То есть непосредственно вплоть до упорно предрекаемого западными экономистами следующего кризиса в Русси, а так же во всех экономически развитых странах Нового и Старого света на рубеже 2045—50 гг., вызванного спецификой перераспределения ресурсов. Ясно, что понадобилось бы еще как минимум столько же времени, чтобы только кризис перестать вспоминать. То есть весь еврокочевой Каганат как бы замкнут на одну реальность, выводить из которой их никто не станет, если они не сделают этого сами. Мягко говоря, другим это не нужно.

Я разговаривал с одним человеком, вначале 90-х он служил в войсках, по распоряжению Москвы срочно передислоцированных к границам каганата. Так вот, когда все три прибалтийские республики успели буквально чудом совершить побег за пределы границ Руссии, а русскими празднично отмечались «референдумы» в доменах каганата, все леса, окружающие республики, по его словам, буквально «были забиты» русскими частями с тщательно подобранными фамилиями. Видимо, называя стоящую за этим формулу, никто не станет обвинять в надергивании или сгущении красок. На взгляд постороннего, здесь допускается лишь одно разумное прочтение: Башкирия и сосед не должны жить так же, как три совершивших побег этноса.

Уже и в ней кое-кто начинает терять самообладание. Удобно устроившаяся президенция республики, открыто и не стесняясь осыпающая поцелуями поясницу президенции московской, делая это в порядке очередности, отчетливо понимая, что удержится у Кормушки лишь их усилиями, уже вынуждена идти на полицейские меры против отдельных журналистов. И чем сильнее она осыпает, тем успешнее этнос вымирает, тем лучше живет она и ее непосредственное окружение. И так по нисходящей. Говорят, что-то даже достается тем, кто внизу. Вряд ли стоит обсуждать, насколько бы устроило центральные широкие поясницы, получись то же самое сделать из президента соседей. На неповторимом языке Москвы это то, что называется «деятельностью, направленной на укрепление стабильности в России».

Я приведу ниже пару эскизных набросков, как попытку показать разницу в климате двух университетов одного города, столицы Башкирии – по карте они точно на двух прямо противоположных концах города, северном и южном. Вначале пусть будет северное.

Нефтяной университет . По названию примерно можно представить примерный характер его занятий. Но только примерный. Боюсь показаться утерявшим последнюю меру перипатетиком остроумия, но университет мало того что в северной части столицы, он еще точно отвечает тотально холодной атмосфере скрытого, напряженного ожидания скорого конца света. Пропускная система на всех главных и запасных входах и выходах с ее недоверчивыми представителями спецподразделений работают безукоризненно: проникнуть можно только по предъявлении удостоверения сотрудника данного университета. Исключения не предусмотрены. Я много где был, но такого не видел. Точнее всего климат в стенах университета передал бы диагноз из сферы клинической психиатрии: тут просто учебник симптомов. Очень скоро выясняется, что международной угрозе лично и непосредственно противостоят распоряжения ректора конкретного университета. Но самое сильное впечатление во мне оставило то, как там принято закрывать новенькие полированные двери аудиторий и лабораторий: под ключ. Все и всегда: исключения не предусмотрены тоже. Аудитории отпираются рукой преподавателя в самом начале и запираются по окончании ею же. Такое указание ректора действует по территории всех зданий. Бдительность тут не просто на высоте – она превыше всяких похвал.

Госуниверситет . Этот тот, который на юге, со всеми своими зданиями. Чтобы не вдаваться в детали: путеводитель по гостеприимной столице Башкирии я листал, как прилежный студент, по окончании всех лекций, в большой пустой аудитории архитектурной смычки здания физического корпуса, когда на этажах и кафедрах оставалось только несколько человек. В фойе на выходе, так, чтобы взгляд не промахнулся, на темном стекле висел строгий листок в компьютерной верстке по поводу доступа к сокровищницам познания лишь сотрудников и студентов до 20:00. Спустившись по лестнице, я пожелал приветливой бабушке-вахтерше доброй ночи. Ректор университета, как можно догадаться, уважаемое в республике лицо, законодатель из тех, что частый посетитель королтая, проще говоря, сенатор местного национального собрания, назвать легкомысленным его никто бы не смог. Откуда-то у меня такое ощущение, что этот ректор просто чувствует себя у себя дома. 16