Владимир Набоков - Комментарий к роману Евгений Онегин

Пушкин выбросил длинный рассказ о своей юности в Лицее. Мы имеем четыре строфы в беловой рукописи (ПБ 21–26), которые я обозначил Ia, Id, Ie, If, и две в черновике (МБ 2382, л. 25 об.), вторая из которых не окончена. Эти две я обозначил Ib (она помечена «1829 24 дек.» и, вероятно, являлась первым отрывком, написанным для этой главы) и Iс. Необходимо отметить, что Ia, 1–4 — это лишь вариант Ib, 1—4а и оба черновика были использованы для первых четырех строк окончательного варианта. Отрывки Ia, Id, Ie, If, II и III обозначены номерами с «I» по «VI» в беловой рукописи.

3 Читал охотно Елисея… — «Елисей, или Раздраженный Вакх» (1771) Василия Майкова (1728–1778) — поэма в духе Скаррона, из пяти песен, насчитывающая 2234 строки, написанных александрийским стихом. Ее второе издание вышло в 1778 г. и было перепечатано в сочинениях Майкова (1809). Известно, что она оказала влияние на поэму дяди Пушкина — Василия Пушкина «Опасный сосед», упомянутую в гл. 5, XXVI, 9 ЕО . Герой Майкова — знаменитый в Петербурге извозчик с наемной тройкой лошадей. Он представлен читателю (I, 94) как «картежник, пьяница, буян, боец кулачный…». Вакх выбирает Елисея себе в союзники, чтобы вести борьбу с торговцами спиртным, заламывающими немыслимые цены. Любимое вино Елисея — очный цвет {174} , иначе анисовая водка, которую он пьет пивными кружками (1, 152–155) Не обладая значительными литературными достоинствами, «Елисей» все же содержит ряд превосходных мест, как, например, 1, 559 (описание черных усов Гермеса, которые тот образует из своих двух крыльев, приклеив их к верхней губе, чтобы сыграть роль полицейского {175} ); эпизод с купцом-старовером, который, произнося вечернюю молитву, кладет «раскольничьи кресты на жирный лоб» (IV, 361); прекрасное осуждение медвежьей травли (V, 239–240): «О утешение! от скуки позевать / Как псы невинного там зверя будут рвать». Юмор поэмы груб, хотя и живописен; например, в песне 1, стих 274, Вакх в сафьяновых сапожках летит на крылатых тиграх к престолу пьяного дремлющего Зевса, которого застает за тем, что тот пускает «голубей» (сленговое выражение, обозначающее «выпускать газы»).

5—6Отвергнутая беловая рукопись (ПБ 21–26) содержит следующий вариант:

Здесь упомянуты тетради, которыми Пушкин пользовался в школе; они были переплетены в черную ткань.

6 мячик меткой… — Вероятно, имеется в виду лапта — упрощенный вариант бейсбола; в лапте биту заменяет палка и мяч подают противнику несколько иначе, чем в бейсболе. Отличительной чертой лапты является правило, требующее запятнать противника — маленький, жесткий и неизбежно причиняющий боль мячик ловко кидают в бегущего игрока.

Эта строфа также помечена «1829 24 дек.» — дата, которая, вероятно, относится и ко времени написания Iс (обе в 2382, л. 25 об.)

1 …французом называли… — Французский язык, усвоенный Пушкиным в детстве от домашних учителей, отличался той же непринужденностью и идиоматичноcтью и в то же время был столь же шаблонным, как и у большинства русских дворян XIX столетия. Это прозвище юный Пушкин снискал в школе не в силу особенно глубоких познаний в языке, но благодаря своей подвижности и необузданному темпераменту. Ключ к разгадке истинного значения прозвища дается в следующем пояснении, которое было добавлено Пушкиным к своей подписи «Француз» 19 октября 1828 г. в Петербурге во время ежегодной встречи лицейских выпускников, «смесь обезьяны [sic] с тигром» [801]. Я обнаружил, что Вольтер в «Кандиде» (гл. 22) характеризует Францию как «ce pays où des singes agacent des tigres» (страну, где обезьяны дразнят тигров), а в письме к мадам Дюдеффан (21 ноября 1766 г.) использует ту же метафору, разделяя всех французов на передразнивающих обезьян и свирепых тигров.

Адмирал Шишков (который несмотря на свою галлофобию очень хорошо знал французскую литературу: см. коммент. к гл. 8, XIV, 13), сообщая в своей прокламации народу об отступлении Наполеона из Москвы (начало октября 1812 г.), замечает, что даже сами французские писатели определяют природу этой нации как «слияние тигра с обезьяной».

Интересно отметить, что французскую литературу и историю в Лицее Пушкину преподавал один из трех братьев Жана Поля Мара, или Марата (1743–1793), прославленного вождя времен якобинской диктатуры во Франции. Доктор Огюстэн Кабане («Неизвестный Марат» / Augustin Cabanès, «Marat inconnu», Paris, 1891; переработанное издание 1911) уверен, что этим братом, известным в России, куда он эмигрировал в 1780-х под именем «де Будри» (по названию города в Швейцарии), был Анри Мара (р. 1745). Двух других братьев звали Давид (р. 1756), в юности он носил прозвище «le borgne» [802](вероятно, он лишился одного глаза), и Жан Пьер (р. 1767). Однако согласно лицейскому некрологу (ум. 23 сентября 1821 г. по ст. ст.) профессора звали Давид Мара («Давид Иванович де Будри»), он родился в Нойштадте в 1756 г. В 1784 г. он был нанят в качестве гувернера для детей Василием Салтыковым, русским дворянином, путешествовавшим за границей [803]. В многократно публиковавшейся серии шаржей Илличевского на лицейских преподавателей (1816) Будри изображен с двумя глазами (стеклянный глаз не избежал бы внимания школьника), но не выглядит семидесятилетним старцем, каковым к этому времени должен был быть Анри Мара. Вся эта проблема, похоже, требует дополнительного изучения {176} .

1—2Эти строки содержат восхитительную звенящую аллитерацию: