Евгений Жаринов - Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики

Восхищенный, Хал повертел игрушку в руках, ощущая морщинистое, похожее на пеленку, меховое покрытие. Сейчас, стоя в ванной комнате перед зеркалом, Хал вспоминал, было ли еще что-нибудь в его первых ощущениях. Пожалуй, какое-то инстинктивное чувство опасности, но оно так быстро промелькнуло в нем, что он не успел даже до конца осознать его. Сейчас уже трудно сказать, что было, а чего не было. Ведь на лице у Петти тоже мелькнуло выражение испуга, когда он увидел ее там, на чердаке?

Ключик… Да-да, ключик. Вот что еще он обнаружил сразу. В спине у обезьянки торчал маленький ключик. Он осторожно повернул его и удивился, как легко этот ключ провернулся. Но и сломанная, она по-прежнему привлекала его к себе.

Он взял обезьянку с собой.

— Притащил что-то? — потягиваясь, спросила Бэла.

— Ага, смотри, в кладовке нашел.

Хал поставил ее на полку в спальне. Ухмыляясь, обезьянка возвышалась над его детскими книжками, ее стеклянные глаза были обращены в пространство, лапки крепко сжимали тарелочки. Казалось, что она наконец-то обрела свое место.

Ночью Хал проснулся от беспокойного сна. Он побежал в туалет, помочиться. Билл мирно посапывал в другом углу комнаты.

Совершенно сонный Хал вернулся в комнату… и вдруг обезьянка начала яростно бить в свои тарелочки в полной темноте.

— Ца-ца-ца-ца…

Сон как рукой сняло, как будто лицо накрыли влажным полотенцем. Сердце яростно забилось, комок подступил к горлу… Широко раскрытыми глазами с трясущимися губами он уставился на обезьянку.

— Ца-ца-ца-ца…

ЕЕ тельце тряслось в конвульсиях на верхней полке.

— Хватит, — прошептал еле дыша Хал.

Его брат как ни в чем не бывало перевернулся на другой бок и захрапел. Обезьянка все била и била в свои тарелочки, и рано или поздно этот звук должен был разбудить брата и мать — все живое вокруг.

— Ца-ца-ца-цва…

Хал потянулся к ней, желая хоть как-то остановить ЕЕ. Он хотел уже было подставить руку между тарелочками, как вдруг, ударив еще раз, обезьянка сама остановилась. Тарелочки медленно возвратились в свое прежнее положение. Грязно-желтые зубы застыли в зверином оскале.

В доме снова стало тихо. Слышно было лишь, как мать в соседней комнате перевернулась с боку на бок, а Билл так и продолжал мирно похрапывать. Хал забрался к себе в постель, укрылся с головой одеялом. Сердце готово было выскочить из груди: «Я ЕЕ завтра же положу на прежнее место. Я не хочу, не хочу, не хочу ЕЕ…»

Но утром он совершенно забыл о своих ночных страхах и о желании избавиться от обезьянки, мама осталась дома. Она почему-то не пошла в этот день на работу.

Бэла умерла…

Мать в точности не рассказала им, что же все-таки произошло. «Это была простая случайность, трагическая случайность,» — вот все, что она могла сказать. Но днем, по дороге из школы, Билл купил газету, вырвал из нее четвертую страницу криминальной хроники, спрятал под рубашку и притащил домой. Жадно читая про себя, Билл буквально впился глазами в сообщение. Мать в это время готовила на кухне ужин. Халу был виден только заголовок статьи: «Двое убитых в одной комнате».

Бэла Маккафри, 19 лет, и Салли Тремонт, 20 лет, были застрелены любовником мисс Маккафри, Леонардом Вайтом, 25 лет, из-за ссоры по поводу того, кто должен спуститься вниз и заказать ужин в китайском ресторанчике. Мисс Тремонт скончалась в госпитале, Бэла Маккафри умерла сразу же на месте преступления.

Похоже, что Бэла просто перешла из разряда живущих в другое состояние и стала одной из героинь тех бесконечных детективных романов, которыми она так зачитывалась.

Но в этой истории было одно очень странное обстоятельство. Время, когда прозвучали выстрелы, и время, когда обезьянке вздумалось поиграть на своих тарелочках, совпадало.

— Хал, — прервал его воспоминания голос Терри. — Ты наконец пойдешь спать или нет?

Он сплюнул остатки зубной пасты в раковину и крикнул в ответ: «Иду». Но по дорогу в спальню он спрятал обезьянку в своем дипломате с шифрованным замком. Через два-три дня они должны вернуться в Техас, а до этого надо избавиться от НЕЕ. Но как?

— Ты был сегодня очень груб с Денни, — начала Терри, когда они лежали в полной темноте.

— Иначе я не мог. Кто-то с ним должен быть грубым. А то он совсем отобьется от рук

— Психологи говорят, что телесные наказания — это не очень продуктивный способ.

— Я не бил его, Терри, ради бога, прекрати этот разговор.

— … чтобы заслужить авторитет у ребенка, — не унималась жена.

— О, мне еще твоих лекций не хватало, — зло отрезал Хал.

— Я вижу, тебе не очень-то хочется обсудить эту проблему? — в голосе Терри прозвучали холодные нотки.

— Я просто сказал ему, что в своем доме я не потерплю никаких наркотиков. Вот и все.

— Ты так и сказал? — с надеждой спросила жена. — А что он? Как он воспринял это?

— Терри, ну что он мог сказать?

— Что с тобой происходит, Хал? Ты очень изменился. Что-нибудь случилось?

— Ничего, — а сам он в этот момент думал об обезьянке, надежно запертой в его дипломате с секретным замком. Интересно, если ей вздумается поиграть на своих тарелочках, будет ли отсюда слышно или нет. Конечно же, будет. Ведь это прозвучит как тема рока в какой-нибудь симфонии. Судьба позовет кого-то с собой, как это уже было с Бэлой, с Джонни Маккабом, с любимым псом дяди Вилли. Ца-ца-ца-ца. … А может быть, настанет твоя очередь, Хал?

— Ничего особенного, Терри, я просто не в своей тарелке.

— Не нравится мне все это.

— Не нравится?! — и вдруг следующая фраза вырвалась как бы сама собой., - Ну тогда прими еще одну таблетку снотворного, и все снова будет в порядке.

В следующий момент Хал услышал учащенное дыхание жены, а потом тихий плач. Он должен был бы успокоить ее, приласкать, но покоя не было в нем самом. Будет лучше для всех, если эта чертова обезьяна навсегда исчезнет из его жизни. Навсегда. Господи! Сделай так, чтоб ее больше не было…

Он долго не мог заснуть в эту ночь. Но с наступлением рассвета Хал уже точно знал, что ему нужно делать.

На второй раз обезьянку нашел его брат Билл.

Это было приблизительно полтора года спустя после смерти Бэлы. Стояло жаркое лето. Хал только что вернулся из детского сада.

Как только он появился на пороге, мама сказала: «Мойте руки, синьор, вы грязны как поросенок». Она в этот момент сидела на веранде, пила чай со льдом и читала книгу. Мама ушла в отпуск, и впереди было две недели отдыха.

Хал опустил руки под кран с холодной водой. На ручке крана остались грязные пятна.

— А где Билл?

— Наверху. Передай ему, чтобы он немедленно убрался у себя.

Хал, которому нравилось по поручению матери передавать Биллу всякие гадости, быстро сорвался и побежал наверх.