Владимир Гопман - Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник)

«Воды Дивных Островов» – интересный вариант «романа воспитания» в творчестве Морриса: ведьма похищает девочку из городка Аттерхей, чтобы воспитать во всем покорной ее воле рабыней. Но Заряночка оказыается девушкой не только умной, но и обладающей немалой силой воли. Иначе не удалось бы ей выносить более пятнадцати лет постоянные унижения и избиения, которым она подвергалась со стороны ведьмы, и психологически не сломаться. Немало Заряночке помогла Лесная матушка, которую зовут также Абундия (от лат abundantia – изобилие, избыток). Она встретилась девушке однажды во время прогулок по лесу; и она стала для Заряночки источником сведений об окружающем мире и о ней самой.

Заряночка нашла в себе физические, а главное, душевные силы, чтобы решиться на побег. Она использует для этого Посыльную Ладью, на которой время от времени уплывала ведьма (чтобы привести в действие эту ладью, плывущий должен был окропить лодку своей кровью и произнести волшебное заклинание). И героиня отправляется в путь по огромному озеру, приставая к островам, оказавшимся на пути. Первым из них оказался Остров Непрошенного Изобилия, где правила родная сестра той ведьмы, что похитила Заряночку. Там героиня встречает трех девушек ее возраста – их похитила все та же ведьма, обманом заманив в Волшебную Ладью накануне свадьбы. Девушки, рассказав Заряночке свою историю, просят ее отправиться далее и найти их женихов.

Затем героиня попадает поочередно на Остров Юных и Старых, Остров Королей и Королей, Остров, где царило Ничто. Фантазия Морриса в описании этих островов свободна, прихотлива и богата, но нельзя не назвать ту литературную традицию, что несомненно повлияла на писателя в этой части романа. Это традиция ирландских саг – герои многих из них попадают в своих странствиях на различные волшебные острова.

В разных сагах описаны различные острова – в саге «Плавание Брана, сына Федала» даже делалась попытка определить их количество: «Есть трижды пятьдесят островов /Средь океана, от нас на запад. /Больше Ирландии вдвое /Каждый из них или втрое» [127] . На одних островах обитали странные и удивительные животные, большей частью плотоядные и угрожавшие мореплавателям – такие, как, например, гигантские муравьи или «животное, похожее на коня. У него были лапы как у пса, с твердыми и острыми копытами» [128] . На других островах также не было ничего радостного – как на том, где находилось много людей с черной кожей и плачущих; и стоило одному из членов экипажа сошел на берег, то тут же он почернел и начал рыдать. Но были и такие острова, что являли отраду взору – как остров, где большой поток поднимался из моря у берега, по одну сторону острова, затем он струился по воздуху, как радуга, и опускался по другую сторону. Случалось героям саг достичь и островов вечной молодости, как в саге «Плавание Брана, сына Федала».

В XX в. продолжателем этой традиции можно назвать К. С. Льюиса. В одной из его «нарнийских» повестей, «Покоритель Зари», или Плавание на край света», описано путешествие короля Каспиана и его друзей на восток. Какие только острова не встречались мореплавателям: Одинокие Острова, Драконий остров, Остров Мертвой Воды, Темный Остров, Остров Звезды…

К этой же традиции можно отнести, как ни парадоксально это звучит, книгу замечательного российского прозаика последней трети XX в. Юрия Коваля «Суер-Выер» [129] . Коваль отправляет созданный его воображением корабль «Лавр Георгиевич» под командованием капитана Суера-Выера в некое плавание, смысл и цель которого не знает, похоже, никто. «Лавр Георгиевич» плывет – неизвестно, в каких морях и в каком времени (прошлое? будущее? настоящее?), открывая разные острова: Остров Неподдельного Счастья – напоминавший «Италию без Сицилии, сапогом кверху» [130] , Остров Печального Пилигрима – «определенной формы не имел, более всего склоняясь очертаниями к скульптуре «Рабочий и колхозница» [131] , Остров Посланных На…, походивший на «каменный фаллос работы федоскинских и палехских мастеров» [132] , Остров высокой нра…, имевший форму «очков, переносицу между которыми все время заливает водой и высокой нра…» [133] , пока, наконец, не достигает Острова Истины.

Моррис ломает еще один канон рыцарского романа, согласно которому у героя непременно должна быть возлюбленная, прекрасная дама; отсюда – подчас императивно счастливое разрешение сюжетных линий, в которых заняты персонажи: по традиции, если они не гибнут, то в конце произведения вступают в брак. Моррис нарушает этот принцип, словно посмеиваясь над его стереотипностью: героиня находит женихов тех трех дев, что помогли ей, помогая, в свою очередь, им соединиться; но из трех пар остаются сначала две (один из рыцарей гибнет в бою), а потом одна, потому что второй рыцарь бросает свою избранницу, влюбившись в Заряночку, ответившую ему поначалу взаимностью.

Чтобы не разрушать братство, составившееся изначально из трех рыцарей и трех дев, и не желая причинять боль той из дев, чей избранник влюбился в нее, Заряночка покидает замок. Она вновь путешествует – и в ходе странствий находит свою мать, у которой была похищена ведьмой в младенчестве. В конце концов, пройдя через многие испытания, Заряночка соединяется со своим избранником, и две пары, а также две оставшиеся незамужними девы, поселяются в городе Аттерхей. Судьба, совершив полный круг, вернула героиню к месту ее рождения. Замок, где поселились герои, – воплощение идеала Морриса, согласно которому состоявшаяся жизнь – это та, в которой, в равной степени, есть и любовь, и дружба.

Одна из наиболее авторитетных исследовательниц творчества Морриса, Кэролин Силвер, назвала «Воды Дивных Островов» «самым фантастическим из последних романов Морриса» [134] .

В самом деле, в романе, наверное, наиболее полно воплощены представления писателя о фантастическом. Диапазон его весьма широк: это ведьмы, дух леса Абундия, волшебные предметы (Посыльная Ладья) и волшебные острова, сама атмосфера таинственности, пугающей загадочности, ощущаемая в романе и вызывающая в памяти лучшие образцы английской готики.

Последний роман Морриса, «Разлучающий поток», Моррис диктовал, уже будучи смертельно больным. Книга осталась незаконченной – и потому, быть может, получилась слабее предыдущих. В ней много самоповторов, использование уже не раз отработанных ранее ходов: героиня, которую похищают и затем ищут; герой, преодолевающий в ходе поисков душевную раздвоенность. Очевидны также параллели с ранней прозой Морриса 1850-х гг.

Последние семь романов Морриса – вершина его творчества. В эти книги он вложил свои самые заветные мечты и чувства. Им присущи масштабность, эпичность действия, сюжетная изобретательность (по увлекательности они могут соперничать с работами таких мастеров неоромантизма, как Р. Л. Стивенсон и Р. Хаггард), глубина и точность психологического анализа, яркий язык. И, конечно же, богатство фантастического, придающего книгам незабываемый колорит.