Сергей Костырко - Простодушное чтение

– А откуда тогда ты знаешь, что его Михой зовут? – безнадежно спросила Кореняка Хо. Почему, подумала она, нет, правда, почему всегда самое интересное происходит не с нами, а с нашими знакомыми? Почему я не пошла вместе с Маринкой кассету сдавать?»

Вот такой характерный для болматовского изображения чистоты и непосредственности юных девушек диалог. Чуть не написал «двух идиоток», но осекся – не оттого, что заподозрят в мужском шовинизме, а потому, что диалоги такого же градуса дебильности ведут и Тёма с приятелем Антоном.

Ну а в подтексте они очень умные и невозможно усложненные.

Марина:

И читают они много: есть в романе соответствующий диалог Марины с представителем старшего поколения, спросившего, что она читает, и Марина нехотя перечислила прочитанное недавно: Бродский, Лимонов, Берроуз и т. д., а представитель старшего поколения вздыхает, что он только Трифонова-то и перечитал за последнее время. «Трифонов» здесь как «мобильник» или «киллер» наоборот – знак времен, и времен безнадежно состарившихся, выгоревших и вылинявших, времен, которые уже давно не носят.

Справедливости ради должен сказать, что Болмат писатель несомненно одаренный. Он иногда чувствует жанр. Отработав в первых девяти главах нео-аксеновское «Поколение Х», он все-таки пытается удержать равновесие в финале. Вот здесь начинается то, что вроде как обещалось читателю в первых двух главах, – не жеманно-жесткое проживание сказочки про новые времена, а игра с этой сказочкой. И стилистика меняется, ориентируя читателя на эстетику компьютерной игры-мочиловки.

Ну и так далее.

Как и полагается на компьютерном мониторе, злодеи рассыпаюсятся в прах, герои преодолевают уровень за уровнем. И в финале все о\'кей – мальчик соединился с девочкой в законном браке, ребеночек их, как видно из приведенной выше цитаты, родился с удивительно крепкой нервной системой, способный сладко спать у мамы на изгибе левой руки под грохот автомата с изгиба правой маминой руки.

Хеппи-энд. Автор освободился от внутренней завороженности эстетикой видеоклипа, установил необходимую для художника дистанцию со своим материалом. Но уже не ясно, откуда он смотрит на своих героев и выстроенный для них мир. Точку внутренней (эстетической, мировоззренческой, философской) опоры у Люка Бессона можно определить, и у Джармуша можно. А у Болмата – нет. Здесь, на мой взгляд, вместо опоры эстетической – намерение ее заполучить, продекларированное компьютерным мельтешением в финале. И, никуда не денешься, в остатке – перелицованная криминальная мелодрама, писанная без внутренней иронии (стеб стилистический не в счет, он так и не становится «несущей опорой»), сладенькая жеманная страшилка про очередное «поколение». Назовем его «Поколение XL».

P. S. Замечательную (я – без иронии) песенку недавно пустили на МузТВ, цитирую почти дословно:

Вера Калашникова. Ностальгия // «Звезда», 1998, № 9

Впечатлительным мужчинам эту повесть я бы читать не советовал. Если, конечно, у них нет склонности к мазохизму.

Чтение ее способно породить тяжкие для мужчины вопросы о характере современной женщины, и вообще – женской, так сказать, ментальности.

Про художественный уровень говорить много не буду. Он средне-беллетристический. Текст читается, – впрочем, если, конечно, читать бегло.

Завораживает не стиль. Другое завораживает.

И автор, и главная героиня – женщины. И проблематика повести сугубо женская. И угол обзора, и сокровенная мысль – все женское. Все, так сказать, из первых рук.

Но по порядку.

У героини поэтичное, красивое имя – Полина. И она, соответственно, хороша собой. Мужчины на улицах заглядываются. Тридцать два года. То есть все при ней – и молодость, и красота, и образование, и жизненный опыт. Интеллигентка в четвертом поколении – два языка знает, диссертацию про немецкого поэта Гёльдерлина пишет. Жительница Санкт-Петербурга. Пока. А далее намерена жить за границей. С этого повесть и начинается.

С того, что героиня моет голову шампунем и звонит телефон, ну то есть так не вовремя, тем более что Полина даже знает, кто и зачем звонит, – Манфред из Германии, замуж за которого она выйдет через месяц. Опять будет объяснять, как и какие документы приготовить. Звонок действительно из Германии, но звонит не жених Полины, а его близкие, сообщить, что Манфред умер. Героиня потрясена, она плачет. А далее мы читаем про то… Нет, я лучше процитирую:

Особенно хорошо здесь стоит, пусть и без обосабливающих запятых слово «наконец».

Вопрос: при чем тут залатанные сапоги и перешитые юбки? ведь человек умер? жених?! – вопрос этот застывает в горле по мере дальнейшего чтения. Через месяц, как и было намечено, несмотря на отсутствие денег и отказ родственников Манфреда принять ее, героиня все-таки отправляется в Германию. Мотив столь решительного поступка для самой Полины очевиден – «прикоснуться к святым камням Европы».