Михаил Фонотов - Каменный пояс, 1987

Они нужны друг другу. На этом все и держится.

Нет, не напрасно председателю и заместителю установлен коэффициент 1,7. Артель проголосует за этот коэффициент, если они обеспечат полноценный трудодень. Начальникам участков могут выставить 1,5. Рядовым строителям — особо отличившимся! — коэффициент 1,3.

Бремя на председателе тяжелое. Не всякому под силу. Не всякий согласится, если и смог бы. Однако и заработки, конечно, не привычные. Шутка ли сказать, дневной заработок Немцова 55 рублей. О таких деньгах мы и не помышляем. А о такой работе?

С вопроса о деньгах и началась наша последняя беседа в том же кабинете со светлыми обоями и красными телефонами на столе. Для этой беседы остались самые щекотливые вопросы.

— Материальный интерес, — сказал Александр Викторович, — теперь у меня не на первом месте.

— А на каком?

— На втором.

— А что на первом?

Через три-четыре года Александру Викторовичу, учитывая подземный стаж, можно выходить на пенсию. Разумеется, он нет-нет да и задумается, чем займется на пенсии. Иногда склоняется к тому, чтобы купить садовый участок и вдали от шума городского уйти в садовники. Земельку неторопливо покапывать. Цветочки усердно выращивать.

Или поработать в музее. Разумеется, в геологическом. Есть у Александра Викторовича любимое дело, даже страсть — минералы. Минералогом он не стал, но всю жизнь был рядом с ними, с камнями.

— Мой отдых — поездить по рудникам, камни поискать. Много рудников я обшарил. В мае вот ездил в Сибирь. Мечтаю побывать на Алтае. Это мне никогда не надоедает. А например, туристом за границу не тянет. Наша страна такая большая — успеть бы ее объездить.

— Александр Викторович, мы говорили о музее. Там не то, что здесь. Работа легкая, спокойная…

— Если работать по-настоящему, и в музее трудно, — не согласился Немцов. — А как оставаться спокойным? Государственный музей, а коллекции минералов какие? Моя личная коллекция в сто раз богаче. А теснота какая? Какая бедность? А зарплата у сотрудников? И в музее, наверное, я бросился бы ездить, доказывать, добиваться средств, искать материалы, пополнять коллекции…

Так-то. Не способен Немцов на тихую жизнь. И на халтуру не способен. Так устроен. Душа не приемлет. Ведь халтура бывает не только, допустим, при кирпичной кладке или сборке двигателя. И отношения между людьми бывают халтурными.

Стоящее дело — вот что у Немцова на первом плане. Трудно сказать, был ли когда на первом плане материальный интерес. Наверное, был. Какое-то время. А теперь?

— Что мне теперь надо? Машину имею. Мебель? «Стенки» нет. В отпуске купил ДВП и ДСП и сам сделал «стенку» для своих минералов.

Конечно, теперь я могу приехать в гости к сестре и привезти ей в подарок сапоги. Раньше, когда работал инженером, этого не мог. Теперь я могу приехать к матери и обеспечить ее всем до следующего приезда. А раньше не мог: денег не было. Наверное, надо мне квартиру расширить. Может быть, все-таки купить садовый участок. А что еще? Так что материальный интерес отступил.

— То есть решен вопрос.

— Да, решен. Можно и так сказать.

Я делаю паузу, чтобы задать самый острый вопрос.

Вокруг артели ходят всякие разговоры. Что особенно многих волнует — это снабжение. Утверждают: снабженец из артели почти никогда не возвращается с пустыми руками. И, прищурясь, задают простой вопросик: почему? Намекают. Понятно на что намекают, на взятку. Артель, мол, любого может купить.

Об этом я и спросил Немцова. Естественно, я не ожидал, что Александр Викторович простодушно все мне выложит начистоту. Однако интересно было, какой ответ он найдет.

Мой вопрос Немцова не смутил. Мне показалось даже, что он хотел, чтобы я его задал.

— Под лежачий камень вода не течет, — сказал он. — Мы добиваемся. Возьмите такой случай. Нам срезали фонды на дизель-топливо. Ни в Пласте, ни в Миассе, ни в Челябинске решить вопрос не удалось. Мы направили ходока в Москву. И все-таки свое доказали, добились. Представитель предприятия или совхоза в этом случае повернулся бы и вышел: нет, так нет. А мы так не можем. Нам надо обязательно решить вопрос.

Думаю, это сказано искренно. И что вне сомнения — убежденно. Артель решает вопросы снабжения прежде всего законными способами. Она завязывает обширные деловые связи. Да, по принципу: ты — мне, я — тебе. Я был свидетелем разговора Немцова с Ковалем. Речь шла о каких-то деталях. Их запас на складе заканчивался. «Через неделю мы встанем». Выясняется, что на заводе, который вытачивает эти детали, нет токаря, станок стоит. А нужен хороший токарь. «Дайте токаря», — сказали на заводе. Этот вопрос и обсуждали Немцов с Ковалем. «Дать?» — «А есть?» — «У нас четыре токаря. Кто-то из них, я думаю, знает эти «карусели». Надо спросить, кто». — «Что ж, делать нечего, отправляй токаря на завод».

Так артель решает вопросы снабжения. В общем-то законно. В основном. Как правило. А если… Допустим, всяко пробовали — впустую. Что тогда? «Санкционирует» ли артель взятку в этом, крайнем случае? Мне кажется, да.

Впрочем, мало ли до последних лет таскали подарки и помимо артели? И те же заводы, и те же совхозы, и те же торги или комбинаты? Причем тратили на подарки не свои личные, заработанные, а государственные деньги. Артели же взять негде, только из общего котла. Это, может быть, и гарантирует ее скупость на подарки.

Ах, было бы четкое снабжение!

— Вообще распределение материалов… — Немцов подыскивает слова и, не найдя, заканчивает фразу: — большой тормоз в работе. У нас в стране все есть, но где взять? А ведь снабжение — основа производства. Вопросы снабжения надо решать в первую очередь. Потом все остальное.

В беседах с руководителями артели мы часто касались того, что считается наукой управления. Этой наукой они занимаются увлеченно. Артель всегда доискивается: зачем, почему, для чего? На веру ничего не принимает. Она стремится в любом случае из хозяйственной «руды» извлечь драгметалл экономической правды.

Как-то с Виктором Васильевичем шли мы пешком от базы до ближайших гидравлик. Дул сильный, но теплый степной ветер. По дороге туда и обратно мы обсудили многие вещи. В том числе и о хозрасчете поговорили.

Я сказал, что вся артель на хозрасчете — это хорошо. Но логично, наверное, перевести на полный хозрасчет каждый участок, каждую бригаду и гидравлику. Это сразу покажет, кто как ведет свою экономику. Кто-то лучше, кто-то хуже. Можно сопоставить. Тут тебе, пожалуйста, и соревнование. Отстал, хочешь не хочешь, — подтягивайся. Явная польза.

— Явный вред, — тихо, но твердо отрезал Виктор Васильевич. И я понял, что этот вопрос им давно обдуман. — Как сопоставить? На одной гидравлике колесо меняют через двадцать дней, на другой — через восемь. Стоит колесо сто рублей. Плюс потери времени на его замену. А разница объясняется не отношением к делу, а составом горной массы.