Джордж Локхард - Наша фантастика № 2, 2001

— Кто включил тревогу?! — вопрошал наш капитан. — Питкинг! Это ты включила тревогу — тумблер стоит в твоем отсеке!

— Мой тумблер опломбирован, — застенчиво ответила Питкинг, начальник локационной службы. — Извольте проверить.

— А вот и проверю! — не унимался Моралес. — Привет, Боб, — бросил он проходя мимо меня к навигационному отсеку. — Твоя десантная группа в норматив не уложилась. Потом поговорим.

Он ушел в сопровождении всей свиты, а я подошел к приборным доскам, около которых остался дежурный офицер, и принялся их изучать. На наспех приваренной поверх стойки дополнительной панели с табличкой «Локатор ав. маяков сверхд. радиуса» светилась надпись: «Маяк 3028. Тревога включена, координаты переданы в навигационный компьютер. Для получения более подробной информации нажмите клавишу». Я ткнул пальцем в клавишу и понял, что меня разыграли. На индикаторе появилась фраза: «Для получения более подробной информации обратитесь к специалисту».

— Вам требуется отдельное приглашение, для того чтобы в случае тревоги, вызванной вашим же проклятым устройством, явиться на мостик?! — спросил Моралес у гражданского, неизвестно откуда взявшегося на корабле. По крайней мере, я его не встречал на протяжении всего рейса.

Когда Моралес начинает конструировать сложные фразы — добра не жди.

— Да! — сказало это чудо в белом халате.

Я подумал, что сейчас халат неминуемо окрасится кровью, но на этот раз Моралес сдержался.

— Чего? — недоверчиво спросил он. — Действительно требуется?

— Нет, что вы. Дело в том, понимаете… Я как раз занимался анализом сигнала. Из всей нашей исследовательской группы только я специализируюсь на добавленном телеметрическом оборудовании и, в частности, на аварийных маяках…

«Значит, их у нас таких целая группа! — подумалось мне. — Не иначе как в одном из приваренных к обшивке баков их и поселили».

— Почему включилась тревога? — продолжал допрос капитан.

— Датчики обнаружили работающий аварийный маяк. В радиусе действия нашего корабля потерпел аварию…

— Чушь! У моего крейсера есть предусмотренные конструкцией датчики аварийного сигнала. Первыми получили бы сигнал я или дежурный.

— Ваши датчики стандартные…

— Я до сих пор не жаловался!

— Наши датчики особо чувствительны и, что самое главное, капитан… они распознают маяки старых кораблей. Сигнал, который мы поймали, принадлежит одному из первых кораблей колонистов. Он стартовал с Земли никак не меньше двух сотен лет назад.

Мы молчали, наверное, минуту, потом Моралес сказал:

— Вы говорили, что маяк находится в радиусе действия крейсера. Сколько это по расстоянию?

— Дня четыре полета.

— Четыре дня?! Ладно, сообщите навигационные координаты. Мы меняем курс.

Одну капсулу — ту, у которой работала пушка, — я оставил в воздухе.

— Не хватит людей, — пробормотал сержант, услышав мой приказ. — Нам предстоит много тяжелой работы там, внизу…

— Для меня прикрытие с воздуха важнее, — бросил я.

— Да, конечно. Опять же заберут тела…

— Какие тела? — не понял я.

— Наши тела, если высадка сорвется.

Нечего сказать, весельчак у меня сержант. Плохо только, что его шутки не всегда бывают поняты. Я заметил, как сидевшие впереди нас бойцы озадаченно переглянулись.

— На случай, если высадка сорвется, — сказал я гробовым голосом, — есть распоряжение забрать только твой обезображенный труп.

— Мой? Почему? — не понял сержант.

— Чтобы всласть поглумиться над ним на корабле.

Мои бойцы расхохотались. Смех у них вышел немного нервный, но это уже был большой прогресс по сравнению с испуганными переглядываниями.

— Эй, в капсуле! — донесся из динамика подозрительный голос Моралеса. — Что у вас там за веселье? Боб, прекрати паясничать, не то я сейчас твою группу обратно отзову к чертям собачьим.

— Никто не смеялся, — ответил я. — Это, наверное, атмосферные помехи.

Когда мы вышли на посадочный след, проследовали по нему до корабля, забрались на броню и вскрыли ее, никто не смог бы смеяться при всем желании. Первые найденные нами ссохшиеся скелеты мы выносили наружу и раскладывали на грунте. Потом пробрались чуть глубже и поняли, что это напрасный труд — экипаж погибшего корабля если и был меньше нашего, то ненамного. Нам бы потребовался не один день, чтобы извлечь все останки и похоронить их.

— Что будем делать дальше? — спросил я у Моралеса.

— Ничего. Ходите, смотрите, передавайте видеоданные. Проверьте безопасность по периметру. И безопасность двигательной установки. Да, еще найдите доступ в рубку. Ничего не трогайте. Я спускаю исследовательскую группу, как только ты доложишь о полной безопасности объекта. Жду.

Легко сказать… Мне, наверное, еще долго будет сниться, как я, в ореоле мертвенно-бледного света прожектора, бьющего из-за спины, пробираюсь по темным норам корабельных проходов, заглядываю в пещеры забитых предметами подсобок, склепы кают… Даже учитывая специфику моей профессии, я никогда не видел столько трупов одновременно.

Сзади в шеренге кто-то зашептал:

— Я не могу. Я правда не могу. Вы слышите меня? Я не хочу здесь оставаться. Мы уходим все дальше, а это не кончается. Вы слышите? Мы никогда не вернемся!

Только истерик мне здесь не хватало. Истерик вооруженных людей, идущих за моей спиной.

— Вывести его назад, — скомандовал я. — Еще одна такая выходка, и мы все пойдем по отдельности. Но прежде вы сдадите оружие, чтобы не перестрелять друг дружку ненароком.

Наконец мы нашли машинное отделение. Некоторые системы еще работали, но двигательная установка, представлявшая для нас наибольшую опасность, была заглушена. Датчики гермокостюма показывали нормальный радиационный фон. Я доложил о готовности принять ученых, а сам направился вдоль по работающим линиям. Они вели куда-то на противоположную сторону корабля, где мы еще не были. Здесь трупов стало так много, что иногда приходилось разгребать их завалы, чтобы пробраться дальше. Они легко разламывались на куски.

Мне сообщили, что ученые прибыли и мне следует вернуться, чтобы встретить их. Но мне вдруг стало совсем не до них. Я понял, что схожу с ума. Из глубин этого чудовищного корабля мертвецов до меня явственно донесся звонкий смех.

Толстая переборка из прозрачного материала отгораживала от нас освещенный отсек, посреди которого сидел голый человек и смеялся. Я подошел к переборке вплотную и визуально изучил помещение. Там стояли машины неизвестного мне предназначения с массивными узлами, несколько причудливо изогнутых кресел и широкий стол, на котором было смонтировано еще несколько устройств. На стенах висели закрытые полки. Похоже, здесь была какая-то лаборатория. Человек перестал смеяться, встал и подошел ко мне, оперевшись тонкими руками о разделявшую нас переборку. Я отступил назад и немного приподнял свой карабин на случай, если он знает способ открыть переборку, чтобы броситься на нас.