Герберт Уэллс - Будущее нашего мира. Процветание или гибель?

Наша вселенная не просто обанкротилась. Дивидендов не осталось вообще. Она не просто ликвидировалась; она полностью исчезает из существования, не оставляя после себя ни единой трещины. Попытка проследить какую-либо закономерность абсолютно бесполезна.

Это принимает философский ум, когда он поднимается до вершин философии, но для тех, кому не хватает этой устойчивой умственной опоры, сами перспективы, открывающиеся при таких мыслях, настолько невыносимы и настолько пугающи, что они не способны ни на что иное, кроме как ненавидеть, отрицать, насмехаться и преследовать тех, кто их выражает, и искать успокоения и надзора у таких убежищ веры и утешения, которые раболепный, преследуемый страхом ум изобретал для себя и других на протяжении веков.

Наш обреченный муравьед беспомощен перед безмятежным Антагонистом, пинающим или разносящим наш мир на куски. Терпите или пытайтесь увильнуть, конец будет тем же самым, но попытки увиливания приводят в лучшем случае к беспомощности, а в большинстве случаев к слепому повиновению эгоистичным лидерам, фанатичным преследованиям, панике, истерическому насилию и жестокости.

В конце концов, у вашего автора нет веских аргументов, чтобы убедить читателя, что он не должен быть жестоким, подлым или трусливым. Такие черты в значительной мере присущи и ему самому, но тем не менее он ненавидит их и борется с ними изо всех сил. Он предпочел бы, чтобы наш вид закончил свою историю с достоинством, добротой и великодушием, а не в пьяном трусливом оцепенении или подобно отравленным крысам в мешке. Но это вопрос индивидуальных предпочтений – тут каждый решает сам.

Ряд событий заставляет разумного наблюдателя осознать, что человеческая история уже подошла к концу и что Homo sapiens, как ему понравилось называть себя, в своем нынешнем виде отыгран. Звезды на своих путях обратились против него, и он должен уступить место какому-то другому животному, которое сумеет лучше приспособиться к тому, что все быстрее и быстрее надвигается на человечество.

Это новое животное может быть и совершенно для нас чужим, и новой модификацией гуманоида, и даже прямым продолжением человеческого рода, но это, конечно, не будет человеком. Для Человека нет другого выхода, кроме как двигаться круто вверх или круто вниз. Приспособиться или погибнуть – вот, как всегда, неумолимый императив природы.

Для многих из нас эта грубая альтернатива «вверх или вниз» крайне неприятна. Силы, развившие нас в длинной череде живых существ, наделили нас упорством самоутверждения, которое восстает против самой идеи уступить место крысам или грязным прилипчивым чудовищам, которые погубят нас стрептококком. Мы хотим присутствовать при смерти Человека и иметь право голоса в выборе Владыки Творения, который бесповоротно его заменит, даже если, подобно «случаю Эдипа», первым актом этого преемника станет отцеубийство.

По всей планете рассеяны следы и достижения Человека, и от большинства из нас требуется напряженное умственное усилие, чтобы понять, что это широкое распространение человеческих продуктов – дело последних ста тысяч лет. Радиоактивные вещества и процесс радиораспада должны были начаться в Солнечной системе около трех тысяч миллионов лет назад, и они прекратились задолго до того, как жизнь на Земле стала возможной. Вот что говорит доктор Н. Х. Перо из Кавендишской лаборатории в Кембридже в «Chemical Prodacis», том 7, номера 11–12, за сентябрь-октябрь 1944:

«Все радиоактивные виды являются «естественными» в том смысле, что на какой-то ступени космической эволюции они должны были возникнуть и, вероятно, еще возникают в недрах более горячих звезд, где они все еще возможны, условия для их возникновения – но эти условия не возникали на Земле со времени ее отделения от Солнца, и потому мы как жители Земли традиционно считаем «естественными» только те радиоэлементы, которые найдены на нашей планете и которые пережили период в несколько тысяч миллионов летс момента разделения».

После этого планета стала возможной средой обитания для этого странного пришельца – жизни. Мы не знаем, с какой скоростью и на каком расстоянии она тогда вращалась вокруг Солнца, когда обрела свой спутник-Луну, вращение которой замедлялось приливной волной, пока она не повернулась одной стороной к своей матери-Земле навсегда. Так что лунный месяц – это лунный день. Наша собственная планета, должно быть, претерпела такое же замедление по отношению к Солнцу, так что ранние годы и века жизни на Земле промчались со скоростью, несоизмеримой с последними сознательными веками. Машина ехала с ослабленными тормозами. И когда-то в этой безудержной фазе, под прикрытием плотного облачного полога пара, началась серия ритмов, которые мы называем жизнью. Ни в неизменной темноте морских глубин, ни в неумолимой сухости суши не было никаких возможностей для ее зарождения. Эти условия, как указал профессор Дж. Холдейн [48] Джон Холдейн (1892–1964) – английский биолог, популяризатор и философ науки. Один из основоположников современной популяционной, математической, молекулярной и биохимической генетики, а также синтетической теории эволюции в одной из своих замечательных популярных статей, могли быть обретены только в приливном поясе. Свет следовал за тьмой, и тьма за светом, и жизнь, эта своеобразная пульсация материи, зародилась. Палеонтолог находит в летописи камня признаки безжизненного периода неизвестной продолжительности, прежде чем солнечный свет по-настоящему проник сквозь завесу пара и положил начало процессу, называемому жизнью.

Последовательность этих первоначальных ритмов до сих пор неясна. Они были элементарны, так что их ближайшие аналогии следует искать в микроскопических тканевых составляющих современной жизни или в поверхностных морских водах. В изобилии распространялись диатомовые водоросли и им подобные, и на каком-то очень раннем этапе благоприятная мутация произвела зеленое вещество, хлорофилл, который под воздействием солнечного света производил квази-постоянное «заразительное» соединение, пока свет на него падал. И тут летопись камня резко переходит от безжизненности ко множеству форм приливной зоны.

Эти формы во всем своем многообразии проявляют одно общее свойство, энергичную жизненную силу, стремление утвердить свое существование. Они демонстрируют в грубом зачатке ту «борьбу за существование», которая стала фундаментальной основой истории жизни. Довольно рано это живое вещество распадается на отдельные фрагменты, которые могут встречаться в разных обстоятельствах и выживать в одном месте, если даже другие высыхают или иным образом погибают в другом. Эти примитивные индивиды представляются свободными от любых побуждений к конфликтам и с пищей, которую они поглощают, и друг с другом. Если они встретятся, то поплывут вместе и снова расстанутся, явно «омоложенные» встречей. Это омоложение происходит без каких-либо половых различий. Это дело между равными.