Коллектив авторов - Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Статья Алексея Алехина «От чего рыбы разучились летать» выражает крайне пессимистичный взгляд на состояние современной поэзии. Мне приходилось коротко характеризовать эту статью [95] Б. Ханов, Р. Амелин, С. Оробий, Ю. Угольников, М. Ионова, В. Бородин, М. Алпатов, Ж. Декина, К. Комаров, Е. Бесчастный, В. Нацентов. Молодые авторы о литературной иерархии: pro et contra. Опрос // Textura.club. 2019. 1 сентября. . Тогда я заметил, что в ней больше личного раздражения и усталости Алехина, нежели понимания сложной мозаичной картины современной поэзии, и что не стоит подходить к поэзии с грубоватым статистическим инструментарием. Не отказываюсь от своих слов, но все познается в сравнении. А сравнение таково, что алехинская статья смотрится на фоне других финальных текстов едва ли не лидером. Она хотя бы написана бескомпромиссно, эмоционально, метафорично, с напором и внятной артикуляцией позиции, перспективной для дальнейшего дискутирования. И самое главное – это одна из двух не монографических, но собственно проблемных аналитических статей (редкий и, к сожалению, вымирающий ныне жанр) в премиальном листе. Вторая – «На обочине двух мейнстримов» Бориса Кутенкова – интересная, но смущающая слишком сильной степенью субъективизма при претензии на объективность, некоторым упрощением, схематичностью, спрямленностью ряда выкладок и тезисов критика.

Еще одним реальным претендентом мне виделся Владимир Козлов, системно проанализировавший творчество Михаила Айзенберга. Козлову удается довольно сбалансированно сочетать филологическую фундаментальность и критическую динамичность высказывания – редкий и ценный дар. То же (с б о льшим, правда, уклоном в филологическую сторону) можно сказать и о цельной и внятной статье Артема Скворцова об Олеге Чухонцеве.

Текст Игоря Гулина о Василии Филиппове представляет собой добротную рецензию, содержащую краткий обзор биографии Филиппова и блиц-очерк его поэтики. Ценность этой рецензии по большей части информативная.

Кирилл Корчагин, Виталий Лехциер и Станислав Снытко выступили с привычными для их критического метода стерилизованными «филоложными» текстами. Создается впечатление, что понять, о чем они, могут только авторы, которым они посвящены (в данном случае это соответственно – Е. Суслова, «документальные» поэты и Ш. Абдуллаев). Таким закодированным языком протокола «разговаривают» машины, но не живые люди. О Корчагине-критике я уже говорил: «Филология в его текстах напрочь выдавливает непосредственную реакцию, сводя на ноль элемент эмоциональности, остроты высказывания. В этом безвоздушном пространстве живой мысли выжить трудно, органического взаимопроникновения с рассматриваемым текстом не происходит и не может произойти априори. Важный постулат о том, что критика – это литература о литературе, Корчагиным игнорируется» [96] К. Комаров. Только затылки // Вопросы литературы. 2017. № 2. . Снытко и Лехциер – в общем и целом – копируют корчагинское тоскливое камлание и также наворачивают горы ржавого синтаксического лома, разгребать которые, если ты не верный адепт «актуальной поэзии», как-то не тянет. Полное совпадение объекта и адресата феномен сам по себе любопытный, но это единственное, что вообще может быть здесь любопытно.

О рецензии Юлии Подлубновой, содержащей прямую клевету в мой адрес и в целом построенной на тотальной подмене понятий, я уже в свое время все сказал и возвращаться к этой теме не вижу смысла.

И вот, наконец, триумфатор. Дмитрий Кузьмин со статьей «Кате Капович: твой последний листок одинокий». Привычное и вялое, как поминаемая в первых строках «анекдотическая дохлая кошка», обругивание силлаботоники сменяется внезапным наплывом нежности по отношению к поэзии Кати Капович, в стихах которой обнаруживается «любовь к бетону». Дальнейшее предсказуемо – истлевшие, как ветошь, заклинания о «распаде прежних конвенций говорения», «усталости слова о мире» и о том, что только «астрофические верлибры» Васякиной и Рымбу при поддержке Арсения Ровинского и Линор Горалик спасут русскую поэзию от ямбо-хорейного заболачивания. Сим победим, типа.

Вот лаконичная содержательная выжимка из статьи, «месседж»: Дмитрий Кузьмин (никогда ничего толком не рифмовавший) сразу после рождения взял и устал от рифмы. Тут вспоминаются строки екатеринбургского поэта Владимира Мишина: «Я устал ничего не иметь – и устать-то, как след, не умея». Кузьмин устал, и поэтому от рифмы обязана устать и русская поэзия. Но русская поэзия от рифмы никак не устает (уж не потому ли, что рифма лежит в ее органическом основании, в самой ее «ментальности»?) и тем самым Кузьмину сопротивляется, что вызывает его глухое, бродящее, как сусло, что никак не может выбродить, – раздражение. Но – внезапно! – поэтика Кати Капович отличается широким интертекстом и «хаотическим переплясом», так что не все потеряно, и пусть силлаботоника еще немного поживет. Можно выдохнуть, ребята.

Одна из самых ярких метафор кузьминской статьи – «выдаивание сгущенки прямо в рот». В общем, «выдоила» себе премия «Поэзия» достойного лауреата. Судить о состоянии современной критики по этой статье примерно то же, что по температуре в Танзании определять погоду в Тамбове. На сем, смахнув шальную слезу, умолкаю.

Пару последних месяцев жюрил тексты фантастической премии «Новые Горизонты», читая сочинения из какой-то параллельной вселенной. Теперь ведь все жанры и виды литературы по своим отдельным берлогам сидят, практически не пересекаются, подумал: когда еще появится осмысленная заинтересованность в принципиально ином, непривычном для меня, «способе высказывания»?

Вот и подписался на чтение книг, в которых предельно гипертрофирована, относительно других литературных этажей, «доля сюжета».

Собственно, фантастика это и есть сюжет, экшен и постоянно нарастающий вал событий.

Практически идеальная заготовка для киносценариев, увлекательность которых легко жертвует «стилистическими особенностями» или интонационно-ритмическими ухищрениями.

Тут важно, что такой сюжет (меня, впрочем, действительно поразила в лонг-листе «Новых Горизонтов» размытость критериев «фантастического», под которые, например, подпадает детальная реконструкция убийства Кристофера Марло в книге Кирилла Еськова «Чиста английское убийство» или же литературно-критический памфлет, обыгрывающий реалии и историю создания поэмы Евгения Евтушенко в повести Михаила Савеличева «Я, Братская ГЭС») вызывается необходимостью материализовать ту или иную серьезную проблему.