Михаил Габович - Памятник и праздник: этнография Дня Победы

Мурат: Хитро! Ну, ладно, я тебе так скажу. Я своим школьникам как рассказывал, что депортация была 23 февраля, так и рассказываю. Меня эти все шутки с переносом дат не интересует. У меня есть еще отец, он многое помнит из детства, у меня и мать жива. Что я буду своим ученикам рассказывать? Что с тех пор, как у нас есть светило Рамзан Кадыров, нас депортировали в мае? Смех один. Ну, и эта история с трауром по Кадырову. Да, конечно, плохо, что убили, трагедия. Можно и помянуть. Но при чем здесь депортация? Вот ты мне можешь объяснить?

Кроме Мурата, мало кто открыто говорил о своем неприятии переноса Дня траура на 10 мая, а также об окончательном сносе Памятника депортации. Некоторые, как выяснилось, и не знали об этом:

Учительница 1: У нас нет ни одной семьи, которую не затронула эта беда.

Ольга Резникова: Вы про депортацию или про войну?

Учительница 1: Про войну, это же вместе было.

Учительница 2: Это было параллельно, одни воевали… а другие…

Учительница 1: [перебивает] Наши все почти мужчины воевали, и в то же время нас обозвали и бандитами, и всем… Как будто мы не хотим воевать. Разные легенды про нас, как и в сегодняшнее время.

Ольга Резникова: А с 10 мая вы что связываете?

Учительница 1: Сегодняшний день у нас тоже трагедия случилась: наш первый президент погиб 9-го. Вот тоже народ скорбит. Тоже много навидались.

Ольга Резникова: Почему депортацию вспоминаем 10 мая, а не 23 февраля?

Учительница 1: Депортацию? Почему депортацию? А что сегодня?

Учительница 2: Ну, что ты! Нам же говорили!

Учительница 1: Это все выстрадал народ, это все взаимосвязано.

Так же, как и 9 мая, кроме неприятия (или незнания) этого переноса Дня траура, встречались и высказывания, в которых позиция чеченских властей представлялась частично понятной и необходимой для самих респондент ок . Так один собеседник, который долго рассказывал мне, какие сегодня недостатки в Чечне, в том числе и о том, что многие люди боятся до сих пор рассказывать о преступлениях «кадыровцев», так комментирует происходящее на сцене:

Ольга Резникова: Сегодня там вагон стоит. Этот день сегодня как-то связан для вас с депортацией?

Собеседник: Это наш народ выселяли в 1944 году. В один день тысячи и тысячи человек… под видом праздника собрали и… Это благодаря нашему, не знаю… руководству — Сталин, Берия. Из-за их мнения все это же было. Один из этих вагонов — это и есть история про них. Люди это смотрят, вспоминают и отмечают праздник 9 мая. Для этого все собрались. Теперь мы знаем, что единая Россия действительно нерушима. А Чеченская Республика, по-моему, один из реальных союзников России, пожизненно будет самым надежным и активным другом, соседом.

Я попыталась показать, с какими формами насилия, расизма и замалчивания связано 9 мая как праздник и траурный день в Чеченской Республике. При этом ситуация «городской митинг» и диспозиции 9 мая очень противоречивы и неоднозначны. Даты официальных праздников (9 мая и 23 февраля) «ориентированы» на Москву. В то время, как некоторыми чечен ками риторика этих праздников воспринимается как античеченская и имперская, для других она включает стратегию противостояния практикам исключения чечен ок , характерных для разного рода националистических российских дискурсов. Люди, пришедшие на праздничные и траурные мероприятия (неважно, по требованию начальства или чтобы почтить семейную память) 8-го, 9-го и 10 мая, попадают на парад, посвященный Великой Отечественной войне, где поздравляют и награждают героев чеченской войны и/или милиционеров, или же идут на мероприятие, посвященное депортации, но попадают на чтение стихов об Ахмате Кадырове. Депортация в официальной риторике, с одной стороны, героизируется, а с другой, — память о ней стигматизируется и изолируется, заменяя семейную память гегемониальным дискурсом о смерти Ахмата Кадырова и о «безоблачном небе» единой России. Все это приводит к тому, что житель ницы Чечни, придя на митинг, парад или театральное представление, во время самого действа и во время моего с ними разговора зачастую довольно критически отзываются об этих мероприятиях. Часто официальная риторика переиначивается или заново интерпретируется в их собственных интересах, что можно назвать переприсвоением праздника (или траурного дня).

В ходе присвоения себе праздника актор не обязательно отрицает гегемониальный дискурс или иронизирует над ним, он интерпретирует его по отношению к собственной позиции и исходя из локальной ситуации выбирает свою тактику преодоления античеченского расизма, замалчивания собственной семейной истории или вытеснения памяти о депортации.

Несмотря на то, что российский расизм так же, как и иные формы расизма, неразрывно связан с колониальной политикой Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации, последняя все же сильно отличается от колониальных политик и практик, имевших или имеющих место, например, в Великобритании, Голландии или Германии. Несмотря на это, я убеждена, что для понимания сегодняшних как националистических, так и имперских тенденций в российском обществе, для понимания новых форм расизма в Москве или Воронеже, а также для осмысленной антирасистской и антинационалистической работы мы должны заниматься анализом колониальной истории Кавказа и ее сегодняшними эффектами.

[3] См. комментарии на странице Instagram Рамзана Кадырова: http://instagram.com/p/ku3I6giRpv/.

[5] Цифры приведены по моим оценкам.

[7] Записано по памяти. Аллея Славы, 8 мая 2013 года.

[8] Из официальной речи сотрудника Министерства культуры Чеченской Республики. Запись мероприятия моя, не авторизирована, 9 мая 2013 года.

[9] Интервью с сотрудником Министерства по делам молодежи.

[10] Интервью с Элизой. Грозный, 8 мая 2013 года.

[11] Из интервью с Элизой, март 2011 года. Подробнее о «новом» и «старом» городе см.: Reznikova O. Kämpfe und Aushandlungen in einer neuen «Leere» der Stadt. Grozny im Kontext des anti-tschetschenischen Rassismus. Münster, 2015 [в печати]; особенно раздел «Grozny. Stadt ohne Kriegspuren».

[12] Из интервью с Хасаном. Май 2013 года.

[13] Из интервью с Шамилем. Март 2012 года.

[15] Из интервью с Шамилем. Грозный, 7 мая 2013 года.

[16] Там же.

[17] См., например: Schmidt H.J. Antizionismus, Israelkritik und «Judenknax»: Antisemitismus in der deutschen Linken nach 1945. Bonn: Bouvier, 2010; Globisch C. Radikaler Antisemitismus: Inklusions- und Exklusionssemantiken von links und rechts in Deutschland. Wiesbaden: Springer VS., 2013.

[18] См., например, заметку о Мовлди Умарове, которому на Аллее Славы установлена мемориальная доска: Федорова З. Забытый герой // Столица. 2013. № 49. 8 мая.

[19] Цитата из экскурсии, проведенной для меня одной из смотрительниц Мемориального комплекса в марте 2011 года.