Саймон Кричли - О чем мы думаем, когда думаем о футболе

Они знают, как идет игра, и они знают, как, вероятно, она закончится. Игроки же сливаются с игрой в одно целое. Если они играют хорошо, они растворяются в риске и муках матча. Но зритель – это нечто отдельное, участвующее на безусловной дистанции, где он избавлен от бешеной активности на поле. Иногда зрители счастливы, когда их команда выигрывает красиво, порой они неистовствуют в экстазе, когда их команда забивает гол. Но часто мы следим за игрой с дурным предчувствием. Задумчивое расстояние может быть расстоянием тревожным.

Игрок «Ливерпуля» Джон Барнс беседует с главным тренером Кенни Далглишем перед игрой с «Уотфордом» – своей бывшей командой – в 1987 г. В том матче «Ливерпуль» выиграл со счетом 4:0. Bob Thomas/Getty Images

Подхватывая мысль американского ученого-классициста Мэри Лефковиц, можно сказать, что роль зрителя в чем-то аналогична роли богов в древнегреческой трагедии: наблюдать за действием, смотреть, как оно разыгрывается, и предвидеть, что все разыгрываемое – это не чистая случайность или игра случая, а часть более масштабных козней судьбы [23] Mary Lefkowitz . Euripides and the Gods. N.Y. and Oxford: Oxford University Press, 2016. . В античной драме, особенно у Еврипида, боги обычно появлялись на сценическом устройстве, некоей подвесной системе ( mechane ), словно наблюдатели на космическом стадионе.

Часто игроки кажутся игрушками судьбы, неспособными повлиять на ход драмы и изменить ее порой трагический конец, несмотря на все свои напряженные усилия. Для меня это особенно заметно во время наблюдения за сборной Англии на крупном международном турнире: игроки бесплодно снуют туда-сюда, мяч бесконечно мечется из стороны в сторону по всему полю или то и дело попадает в руки голкипера, нападающие либо странно статичны, либо бегут в такое место, куда мяч никогда не долетит, и осязаемое чувство страха растекается среди игроков и заражает болельщиков отвращением. Чем больше физических усилий, тем, кажется, сильнее игроки запутываются в гибельной паутине. Это похоже на психотический танец в первом акте «В ожидании Годо» Беккета, который Поццо называет сетью. И у болельщиков есть предвидение всего, что произойдет, и они вжимаются в свои кресла, чувствуя оцепенение и разочарование.

На самом деле еще хуже, когда в игре все еще есть время: пока остается несколько минут компенсированного времени, мы все еще можем надеяться. Как я покажу вскоре, в футболе не разочарование убивает нас, а вечная, постоянно возобновляющаяся надежда. Самое плохое в том, чтобы быть футбольным болельщиком, а особенно английским фанатом, – это тот ужасный ядовитый коктейль предвидения и надежды.

Бертольт Брехт выразил удивительную мысль в 1920-х годах, когда пытался разработать теорию, которую назвал «эпическим театром». Для него проблема театра, особенно в контексте буржуазного театрального натурализма конца XIX – начала XX века, заключается в том, что зритель впадает в своего рода дремоту или состояние гипноза во время пьесы. Брехт же хотел умную публику, которая будет бодрствовать. Если стандартный театральный зритель просто сидит в зале, отключив свои критические способности, и безмолвно ждет, что блестящая игра актеров разбередит его душу и проберет до слез, то Брехт желал видеть умную, компетентную и критически мыслящую аудиторию, публику, расслабленную и экспертную в своих знаниях. Вот почему Брехт как-то сказал, что ему для нового эпического театра нужно что-то близкое к спортивной толпе: зрители, жующие закуски, курящие сигары, переговаривающиеся и шумящие, поющие, подбадривающие, хлопающие и освистывающие. Я думаю, Брехт был прав, и это дает нам возможность оценить задним умом интеллект футбольной толпы.

Знаю, это прозвучит странно для всех, кто далек от футбола, а для тех, кто варится в этом соку, мое утверждение будет очевидным и само собой разумеющимся, но я все же хочу заявить, что для того, чтобы быть футбольным болельщиком, нужен незаурядный интеллект. Теперь я могу себе представить, о чем вы думаете. Я тоже помню, как стоял на трибуне «Стэмфорда Бриджа» в начале 1980-х и едва понимал всю глубину расизма фанатов «Челси» в тот момент. Это было уродливо. Фанаты «Арсенала», когда их команда играет с «Лидсом», с наслаждением травят анекдоты и отпускают шутки о Питере Сатклиффе, так называемом Йоркширском потрошителе, серийном убийце. Фанаты «Манчестер Юнайтед» шутят по поводу трагедии 1989 года на стадионе «Хиллсборо», в результате которой в давке погибли девяносто шесть болельщиков «Ливерпуля». В свою очередь болельщики «Ливерпуля» продолжают хохмить по поводу мюнхенской авиакатастрофы 1958 года, унесшей жизни двадцати трех человек, включая и восемь игроков «Манчестер Юнайтед», и где серьезно пострадал великий тренер Мэтт Басби. И есть много, очень много других примеров отвратительной бестактности среди футбольных фанатов.

Трибуны на полуфинале Второго дивизиона Футбольной лиги между ФК «Миллуол» и ФК «Сканторп», 2017. Mike Hewitt/Getty Images

Но болельщики – это не сборище безмозглых хулиганов, туповатых националистов или бешеных фашистов. Вовсе нет. Не являются они также и квазиницшеанскими участниками некоей сакральной, ритуальной общности. Они – умная, часто весьма информированная, разборчивая толпа, даже если зачастую они и впадают в крайности бестактности и безнравственной прямоты паррезии. Нередко они являются экспертами в своей области, умеют свободно мыслить, расслаблены в своих мнениях и никогда не стесняются высказывать категоричные суждения, детально прорабатывая каждого игрока и замечая тактические ошибки тренера. Это аудитория, способная видеть всю картину целиком, в совокупности. Интеллект футбольных фанатов меня впечатляет всегда так же сильно, как удручает невежество тех, кто не понимает их мудрости и отвергает ее как тупость.

С моей точки зрения, футбол – убедительный пример дискурсивной рациональности. Вполне возможно, что футбол – это единственная область человеческой деятельности, к которой применимо заявление немецкого философа и социолога Юргена Хабермаса о консенсуальном характере коммуникативных действий и силы лучшего аргумента. Мы поддерживаем нашу команду и имеем веские основания для этого. Но и фанаты других команд поступают точно так же.

Есть две особенности, на которые я хотел бы обратить внимание. Первая из них – рациональность аргументации среди болельщиков одной и той же команды. Я проводил часы, дни, недели и годы, беседуя с приятелями – фанатами «Ливерпуля» и споря о форме команды, о трансферной политике, выборе состава на игру, о разнообразии тактических формирований, как правило связывая это с историей команды, ее традициями, ее триумфами и ее знаменитыми неудачами. Когда мы встречаем болельщика своей же команды, это не просто какое-то фатическое общение, где слушатель связан с оратором всевозможными невербальными сигналами, подобными визгу и ворчанию. Нет, мы говорим, мы выясняем, сколько они знают, фанаты какого они сорта и – что важно – как серьезно следует их воспринимать. Если вы встречаете серьезного фаната – а это случается очень часто, – вы слушаете аргументы с доказательствами, которым можно противопоставить контраргументы и встречные доказательства. Так оно и происходит: вперед-назад, часто в течение очень длительных периодов, с серьезностью – игривой (в конце концов, это всего лишь игра!), но все же убийственно ревностной.