Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Отношения с мафией — путаный, жестокий лейтмотив истории рабочего движения. Первые юнионисты и первые гангстеры — в равной степени «враги общества» — вышли из одной социальной среды, росли на одних улицах. И те и другие знали, что хозяева жизни внемлют только языку насилия: на первых порах гангстеры помогали рабочей самообороне.

Потом мафия оформилась в капиталистическую монополию и вышла на рынок: теперь хозяева делали ей предложения, звучавшие гораздо соблазнительнее тех, что могли бы сделать рабочие. Гангстеры стали штурмовиками, громили забастовки, а заодно подминали под себя профсоюзы, что позволяло повышать ставки, шантажируя хозяев стачками и саботажем.

Байофф с Брауном — клерки нижнего звена бандитской монополии — не имели никаких шансов подняться хотя бы на ступень выше. Но в 1929-м владельцы крупнейшей сети чикагских кинотеатров Барни Балабан и Сэм Кац (в 1936-м они возглавят, соответственно, Paramount и ее прокатную сеть) на четверть урезали зарплату киномеханикам. Поклявшись вскоре вернуть ее на прежний уровень, к 1933 году они клятву так и не сдержали.

Браун зашел к Балабану и потребовал — угрожая стачкой — расплатиться. Балабан (четверть века в кинобизнесе — не шутка) видал и не таких, как Браун, и собственноручно вышвырнул его на улицу. Однако, поразмыслив, через пару дней велел разыскать его и предложил 7 200 долларов, чтобы навсегда закрыть вопрос о задолженности по зарплате. Они было ударили по рукам, но на Шмаровоза снизошло откровение. Он отругал продешевившего партнера. Ведь можно было бы получить, страшно подумать, даже пятнадцать, а то и (чем черт не шутит) двадцать тысяч.

Компаньоны вернулись к Балабану и, посетовав, что не могут сдержать народный гнев, попросили двадцать тысяч на бесплатный суп для безработных механиков. Идея Балабану понравилась: в налоговой декларации он укажет, что бесплатный суп обошелся ему в сто тысяч.

Партнеры, однако, получили всего девятнадцать тысяч. При передаче денег адвокат прокатчиков Лео Спиц, воскликнув: «А это мне за хлопоты!», умыкнул одну из банковских упаковок. Браун же и Байофф отправились обмывать «сделку века» в «Клуб 100», принадлежавший Нику Чирчелле, птице высокого полета: Ник работал на Фрэнки Рио, телохранителя Аль Капоне. Считается, что именно Рио в 1929 году забил бейсбольной битой трех коллег, не угодивших Капоне, на глазах будущего сценариста Брайта.

И Чирчелла, и Рио тем вечером заседали в клубе и немало изумились, наблюдая, как хронический неудачник Байофф, знакомый им чуть ли не с детства, просадил за вечер немыслимые триста долларов. Полюбоваться на это они вызвали Фрэнка «Костолома» Нитти, местоблюстителя отбывающего срок Капоне. О масштабности его мышления свидетельствует версия, что Зангара не покушался на ФДР, а выполнял заказ Нитти убить Чермака, чьи продажные полицейские пытались годом раньше убить самого Нитти.

Байофф и Браун не могли отказать себе в удовольствии снова и снова перебирать детали удачной аферы. Подосланные Нитти хостес быстро выяснили, что произошло. Нитти приказал Байоффу и Брауну явиться через два дня к нему на виллу. Два дня парочка дрожала, предчувствуя лютую смерть за самоуправство. Когда же они — в своих лучших костюмчиках — явились на встречу, их ожидал цвет подполья: Поль «Официант» Рикка — шафер на свадьбе Капоне, Чарли Фискетти — кузен и консильери Капоне, и специально прибывший из Нью-Йорка Луис «Лепке» Бухальтер, менеджер (совместно с Альбертом «Безумным Шляпником» Анастазиа) кошмарной «Корпорации убийств».

По версии не столь колоритной, аудиенции на вилле не было. Брауну и Байоффу просто приказали явиться в некий салун. Потом Брауна вывезли на берег озера Мичиган, где Рио провел с ним душеспасительную беседу: «Ты всегда уважал понятия, другого бы мы на твоем месте грохнули, но ты — свой парень, поэтому отныне ты будешь нашим другом». Что означало: можешь и дальше заниматься вымогательством, но мы будем забирать половину выручки. Браун вроде бы отнекивался от такой чести, но с Рио сложно было спорить. Байофф же ликовал.

По всем понятиям, инициатива «шестерок» была безусловно наказуема. С другой стороны, «крестные отцы» были в первую очередь бизнесменами, а уже потом — садистами-психопатами. Им самим стало немного стыдно за то, что они не замечали золотую жилу под ногами.

Не то чтобы кино раньше не попадало в поле зрения мафии. Нью-йоркские «семьи» издавна «держали» союз технических работников кино. В 1932 году его председатель Сэм Каплан покинул свой пост, прихватив двести тысяч из профсоюзной кассы. Его преемник, очевидно в порядке борьбы со злоупотреблениями, завел себе хорошего компаньона — самого Бухальтера.

В Чикаго аналогичный профсоюз возник в 1915 году, а через пять лет его возглавил Томас Мэлой. Прежде он работал шофером у профсоюзного босса Мосси Энрайта, а когда того убили, решил сам заняться кинобизнесом. На новом посту он провел пятнадцать хлопотных лет. Когда в 1924 году враждебная Мэлою фракция киномехаников попробовала низложить его, на собрание зашли несколько людей с автоматами и без лишних слов разрядили их в потолок. Оглушенные и с ног до головы осыпанные штукатуркой механики проголосовали — в положении «лежа» — за продление мандата Мэлоя.

В 1931-м оппонента Мэлоя застрелили за два дня до того, как тому предстояло давать Большому жюри показания в деле о коррупции. В 1933-м уволенный Мэлоем смутьян явился выяснять отношения к нему в кабинет. Прямо в кабинете наглеца застрелил Ральф О’Хара, секретарь Мэлоя. Суд признал его действия необходимой самообороной.

Не стоит рисовать в воображении агитпроповские образы лубочно-бесстрашных, вооруженных одним лишь чувством собственной правоты борцов за права трудящихся, которые грудью встречают пули озверевших бандитов. В этом бизнесе все стоили друг друга: оправдание О’Хары не обязательно свидетельствует о продажности чикагского правосудия.

Дело механика, убитого в кабинете Мэлоя, подхватил новый борец за права трудящихся Клайд Остерберг, создавший независимый профсоюз механиков. Эмметт Куинн, другой помощник Мэлоя, выстрелит в него, но промахнется. 2 марта 1934-го Остерберг, в свою очередь, застанет врасплох Куина и прострелит ему руку.

О’Хара, когда ему годы спустя придется давать показания в суде, почти расплачется, вспоминая, как было страшно — страшно, как никогда в его отпетой жизни, — заниматься профсоюзной работой: «Каждый день вас преследовала мысль, что вас убьют».

В самом Голливуде мафия испокон века контролировала наркотики, проституцию, азартные игры, алкоголь. Бывало, что звезд шантажировали, как шантажировали Джоан Кроуфорд порнофильмом, в котором она якобы снялась в ранней юности, и имевшими место тогда же арестами за проституцию.