Аркадий Недель - Панмедиа. COVID-19, люди и политика

Так, государство дедуцируется из однажды данного определения идеального государственного устройства. Однако закон в концепции Лапи не является абсолютом. Есть случаи, когда он может потерять свой трансцендентный статус. Пример: политическая схватка между партиями. Там, где существует проигравшая сторона, «даже справедливый закон кажется несправедливым. Он профанируется имевшим место насилием. Ему подчиняются подобно заключенному миру, готовясь к реваншу. Таким путем закон теряет свое величие (perd ainsi sa majesté)» [140]. Впрочем, не теряет. Если одна партия выиграла у другой, не нарушив закон, то она признает себя побежденной — в соответствии с этим законом. Закон не может «казаться несправедливым», если обе партии равным образом принимали участие в его установлении.

Из рассуждений Лапи возникает иная принципиальная сложность: ни один закон не может удовлетворить желания всех. Поэтому в той или иной форме насилие в социуме неизбежно, ибо в одних границах закон и желание никогда не уместятся полностью. Отсюда пессимизм Прево-Парадоля, критика Ле Пле и Второй Империи. Все политические режимы можно разделить на три категории: теократический деспотизм, основанный на вере во власть божества; монархический деспотизм, когда верят в избранность отдельной семьи и ее положения над всеми остальными, и деспотизм демократический, гарантирующий общественный порядок и дающий надежду на спасение. Любым обществом движут два принципа — желание и страх, «которыми внешние вещи действуют на нашу душу. Они приносят прямой вред нашей моральной свободе» [141].

В иудаизме закон возник как замена нашему зрению; слепцы, им не дано видеть свой исток, но дано знать о его упорядочивающей силе. По ходу истории сам закон обрел божественный статус, под занавес Средних веков он стал истинным сыном трансцендентного отца. В природе ли, у людей ли, закон есть закон. Французская революция превратила его в культ, целиком заменив им фигуру короля. С возникновением гражданского общества закон стал «общим местом», то есть способом согласования самых разных интересов. Вопреки всем ожиданиям история продолжает свой путь, социальный человек ее не остановит, не закончит и не выйдет за ее пределы. Это было бы возможно при одном условии: человек должен увидеть то, о чем он до сих пор только знал.

Этот диалог получился случайно. Мы знали о публикациях друг друга, но обмениваться мнениями по каким-либо вопросам никогда прежде не приходилось. Виктор Самохвалов, один из ведущих сегодня российских психиатров, несколько десятков лет изучает феномен шизофрении и ее роль в психической истории человечества. Шизофрения — загадка, может быть одна из тех, которые нам задала эволюция или Бог (кто как хочет), о нас самих, нашей способности познавать и работать с приобретенным знанием, нашей способности мыслить. Было бы слишком просто назвать шизофрению «болезнью», как грипп или сифилис, и слишком опрометчиво именовать ее «другим сознанием», параллельным духовным миром, как это делали некоторые теоретики и практики антипсихиатрического движения. И уж было бы совсем самонадеянно считать, что проблема шизофрении сегодня решена, хотя такое мнение тоже существует. В нашем разговоре мы попробовали посмотреть на данный феномен с двух точек зрения — психиатра и философа. Оба считаем, что интердисциплинарный подход может дать новый взгляд и помочь найти новые пути к решению этой загадки тысячелетий.

Аркадий Недель. Много лет назад я написал предисловие к исследованию психиатра Игоря Лагуна о происхождении шизофрении [142]. Его теория, если вкратце, сводилась к тому, что эта болезнь возникает из-за невозможности мозга справляться с избыточной информацией. Информационный фильтр человека, предрасположенного к шизофрении, ослаблен, и мозг не в состоянии отсеивать избыточные информационные потоки. Антропологическая роль шизофрении в человеческой культуре бесспорна несмотря на то, что психиатры с точностью не могут сказать, в чем именно та заключается. Не исключено, что шизофрения — эпифеномен сознания, а возможно, некая архаическая форма сознания, которая проявляется у определенной части людей по тем или иным причинам.

Виктор Самохвалов. По поводу теорий шизофрении: действительно, это, с одной стороны, преадаптация, в которой присутствует будущее, а с другой — архаическая и филогенетически древняя адаптация, возникающая при амбивалентном призыве «Приказываю тебе не выполнять мои приказы» (по Г. Бейтсону), информационной избыточности и информационной депривации. Возможно, болезни подвержен особый подвид человека — проект эволюции (бредовые формы) и в то же время воздаяние за когнитивную эволюцию (ядерные формы). Об этом под лозунгом «Бред вчера — наука сегодня, бред сегодня — наука завтра» я писал в своих книгах. Словом, патологическое мышление и восприятие, вся психопатология в целом есть нерасшифрованное будущее науки, искусства, технологий и в то же время плата за них по принципу «плата — выигрыш».

Что касается психотипов, то со времен Гиппократа и до Новейшего времени возникает большое число классификаций. Все они сводятся к принципу: тип объективен и вычисляется по морфологическим, а теперь еще и этологическим формулам (соотношение размеров тела, черепа, даже пальцев рук и т. д., связь между мимикой, жестами, позой…). Тип — это соматотип, он устанавливается субъективно самим индивидуумом исходя из ответов на вопросы. Проблема в том, что существует онтогенез соматотипов, или их соматическая судьба, характеризующаяся различной степенью подверженности определенным патологическим состояниям; то же касается и психической судьбы.

Аркадий Недель. Какие ныне существуют интересные гипотезы происхождения шизофрении? Удалось ли обнаружить ее этиологию?

Что касается бреда, то это чрезвычайно интересная тема, и, кажется, мы еще до конца не понимаем его механизм (помню, с интересом прочитал книгу М. Рыбальского [143]). Разделяете ли Вы идеи Р. Лэйнга и Д. Купера о том, что шизофренический психоз есть метанойя, процесс перерождения и обретения человеком своей истинной сущности? Видимо, это все-таки преувеличение. Как я понял, Вы доверяете психометрии. Я же к этому отношусь с большим скепсисом. Психометрическое тестирование было придумано в основном нацистскими психиатрами и во многом рассчитано на уже подавленную властью личность; впоследствии подобная «игрушка» получила широкое распространение в американской психиатрии, которая, по сути, была полностью построена на принципах нацистской науки (психиатрии).