Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Галкин также кропотливо инструктировал Туоми, как знакомиться с американцами и как выделять тех, кого можно склонить к шпионажу. Он подчеркивал важность широкого круга знакомых. "Ходи в церковь, — сказал он Туоми. — Это подходящее место для приобретения друзей, к тому же сам факт пребывания там предполагает, что человек безобиден. Стань членом таких клубов, как "Лайенз" и "Ротари". Даже если ты знакомишься с малоинтересным человеком, он может свести тебя с людьми, представляющими интерес".

Самыми лучшими кандидатами были люди с тайными пороками — деньги, секс, карточная игра, пьянство — любая слабость, из-за которой они могут быть подвержены шантажу и вербовке.

"В Америке у человека может быть дом, стоимостью в 20.000 долларов, машина, хорошая мебель и одежда, и он может оставаться недовольным, — объяснял Галкин. — Он знает таких, которые живут лучше. Он хочет дом в 40.000 долларов. Он переезжает, и его платежи по закладной растут. Он должен стать членом клуба, купить вторую машину, новую мебель. Пытаясь сохранить свое положение, он все глубже и глубже влезает в долги.

Вот тут-то выступаешь на сцену ты и помогаешь ему, давая взаймы. Дай ему понять, что ему вовсе не надо спешить с возвращением денег и намекни, что сможешь одолжить еще, если будет нужда. Ты одалживаешь ему все больше и больше, пока он безнадежно у тебя в долгу. Тогда внезапно ты требуешь возвращения долга, чего он сделать не в состоянии. Теперь он в отчаянии и соблазнится твоим вкрадчивым предложением: за один тонко выполненный маленький предательский поступок ты ликвидируешь ему все его долги. Ты убедишь его, что информация или документ, о которых ты просишь, не очень-то важны, и больше ты его ни о чем просить не будешь. Все будет забыто. Конечно, — закончил Галкин с улыбкой, — стоит ему только совершить этот первый проступок, как он наш до конца жизни".

Хотя Галкин был всегда сдержан в своих эмоциях, как-то одним сентябрьским днем 1957 года он вошел в квартиру сильно возбужденный. "Угадай, с кем я ехал сейчас в лифте? — закричал он. — Элеонора Рузвельт! Я стоял прямо рядом с ней!"

"Что она тут делает?" — недоуменно спросил Туоми.

"Именно это и смешно, — ответил Галкин. — Они водят ее по лучшим квартирам Москвы, чтобы она могла видеть, как живет типичный советский труженик. Я подумал, что неплохо привести ее сюда и познакомить с земляком-американцем".

Они посмеялись, рассуждая о том, что рассказывали миссис Рузвельт этажом ниже, под советской шпионской школой. "Возможно, она захочет присутствовать на твоих уроках, — сказал Галкин. Она смогла бы сама убедиться, как мы стремимся понять ее страну".

Постепенно Туоми ознакомился со всей профессиональной терминологией советской разведки. Он узнал, что "Центр" означает московский штаб, "плавать" означает путешествовать, "болезнь" — это арест, а "мокрое дело" означало убийство. "Легендой" называлась жизненная история, служащая для маскировки агента, "ботинком" был фальшивый паспорт, "сапожником" называли специалиста по подделке паспортов, радиопередатчиком был "рояль", "соседом" — еще один филиал советской разведки.

Он овладел микрофотографией, уменьшая целую страницу текста до размеров точки на почтовой открытке или письме. Он научился пользоваться симпатическими чернилами, зашифровывать и расшифровывать донесения с помощью кодовых книг, замаскированных под карманные календари размером со спичечный коробок. Его учили, как распознавать и избегать слежку, прыгая в автобус, растворяясь в толпе в магазине со многими выходами, или же меняя такси. Он выходил на улицу, чтобы практиковаться в связи с Центром с помощью тайников, где один агент оставляет донесения, деньги или документы для другого.

Как-то фотографируя здание Министерства обороны, Туоми был схвачен двумя сотрудниками КГБ, одетыми в штатское, которых вызвал некий подозрительный гражданин. Его инструктор по фотографии подбежал и прошептал: "Я отвечаю за этого человека. Отпустите его". Последовала ссора, однако документы преподавателя возымели действие. Он был взбешен, когда уводил своего подопечного. "Я говорил Вам тысячу раз, когда Вы фотографируете публично, Вы должны делать это быстро". Это была одна из немногих ошибок, совершенных Туоми за время обучения.

В феврале 1958 года офицер, периодически привозивший продовольствие и оборудование, повез Туоми к неприметному зданию во внутреннем кольце Москвы, всего в нескольких кварталах от американского посольства. Войдя в деревянные ворота, они пересекли двор и остановились у длинного плоского здания. Внутри Туоми обнаружил магазин мужской одежды, казавшийся очень странным.

Внезапно Туоми понял причину: все, что он видел, было американским! Он находился в маленьком, но совершенном универмаге для шпионов по дороге в Америку.

"Мы хотим одеть этого человека", — сказал офицер снабжения старшему мастеру, который снял с Туоми мерку и начал обходить магазин, подбирая нужную одежду. Офицер тщательно сверял каждый предмет с напечатанным списком, пока портной подавал ему рубашки, галстуки, две пары ботинок — одну черную, одну коричневую, шляпу, нейлоновые носки, боксерские шорты, свитер из кашемира, носовые платки, серебряную булавку для галстуков, запонки и самозаводящиеся часы.

"Ваши костюмы и пальто должны быть подогнаны по Вашей фигуре, — объяснил он. — И мы хотим, чтобы Вы поносили немного всю эту одежду, чтобы ничего не выглядело новым, когда Вы будете уезжать. Между прочим, это очень хорошие часы. Не соблазнитесь заложить их на черном рынке. Один глупец попытался сделать это. Я не буду рассказывать Вам о его настоящем местопребывании. Но он не в Соединенных Штатах…"

Через две недели, когда Туоми, Галкин и Фаина заканчивали один из великолепных обедов Елены, вошел снабженец, неся в руках коричневый, воловьей кожи чемодан. Он открыл его и протянул Туоми темно-синий костюм из гладкой блестящей ткани, серый твидовый костюм и светло-коричневое пальто с подкладкой на молнии. Все потребовали, чтобы Туоми немедленно примерил все. В спальне он оделся в твидовый костюм, белую рубашку, черный вязаный галстук, черные ботинки и носки. Потом он вложил во внешний карман пиджака сложенный носовой платок, как это делали во всех последних американских кинофильмах. Когда он появился в гостиной, все засмеялись и захлопали. "Ты просто настоящий американец! — воскликнула Фаина. — Ты сойдешь за такого повсюду".

В середине марта 1958 года к Туоми на квартиру приехал неожиданно Галкин; он выглядел усталым и озабоченным. "Я был в Центре и должен сказать тебе, что ты отправляешься гораздо раньше, чем я думал, — сказал он. — Отношения с Соединенными Штатами очень неспокойные. Мы должны заслать тебя как можно скорее, чтобы в случае разрыва отношений года через два-три, ты был в состоянии полной готовности. Если разразится война, мы сможем полагаться только на таких людей, как ты".