Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Уже отпуская Туоми, майор еще раз предостерег его. "Я надеюсь, что этот случай научит тебя кое-чему, — сказал он. — Никогда не пытайся обмануть нас".

Осенью 1956 года в классе Туоми появилась Алевтина Степановна, двадцати девятилетняя вдова. Она не была красива, но ее белокурые волосы, мягкие карие глаза и соблазнительная фигура делали ее очень привлекательной. Она преподавала французский язык в средней школе и решила изучать английский. "Не могли бы Вы заниматься со мной дополнительно", — спросила она как-то Туоми после урока. Несмотря на улыбку, ее просьба казалась столь серьезной, что он согласился встречаться с ней по воскресеньям на пару часов.

Алевтина была исключительно хорошей ученицей. Во время урока она была внимательна, никогда не отвлекалась, но по окончании всегда настаивала, чтобы Туоми оставался выпить чая с пирогом. Ее двухкомнатная квартира, в которой она жила с матерью и маленьким сыном, была теплой и светлой. Туоми, разговаривая с ней при свете проникающих в комнату косых лучей солнца, радовался, что согласился давать ей эти уроки.

Со временем их беседы становились все откровеннее. Как-то Алевтина поинтересовалась: "Правда, что Вы родились в Соединенных Штатах?"

"Да".

"Вы бы хотели жить там, если бы смогли?" — тихо спросила она.

Интуитивно Туоми почувствовал, что нужно быть осторожным. "Я думаю, что каждый человек мечтает посетить когда-нибудь место, где родился, — ответил он, — но не оставаться жить там. Будущее принадлежит Советскому Союзу, а не Америке".

Алевтина казалась особенно обольстительной в новом голубом платье, когда он пришел дать ей урок в одно из воскресений в январе 1957 года. Она подозвала его к окну: "Идите сюда, посмотрите, как играет солнце на снегу". Когда он подошел к ней, она стала так близко к нему, что их тела соприкоснулись. " Мы сегодня одни", — прошептала она.

Мгновение Туоми колебался между соблазном и осторожностью, воспитанной годами работы в КГБ. Потом он отступил в сказал: "Мне очень жаль, но наш урок сегодня не состоится. Дети заболели, и я должен помочь Нине ухаживать за ними". Через несколько дней Алевтина довольно резко сказала ему, что прекращает занятия в школе.

Прошло несколько недель. Однажды по пути домой Туоми увидел впереди быстро идущую женщину; она шла, не глядя по сторонам. Это была Алевтина; она свернула на одну из боковых улиц, и Туоми последовал за ней. Но когда она вошла в какой-то дом, он резко остановился. Это была одна из явочных квартир КГБ, где он встречался с Серафимом.

Через два месяца Туоми вызвали в Москву. Теперь, находясь в этом просторном гостиничном номере, он понял, почему КГБ проверял его через Алевтину. Он пытался проверить его чувства по отношению к Соединенным Штатам. Но более важным было то, что в КГБ старались оценить степень его преданности семье. Только в том случае, если он действительно любил их, они могли служить настоящими заложниками.

Над городом занялась заря; Туоми пытался взвесить все за и против предложения, а также последствия его отказа. Он подумал о своих детях (Виктору было девять лет, Ирине шесть, Надежде четыре), о годах, которые он должен провести в разлуке с детьми. Но он думал и о благах, о своем новом доходе и положении, которого удостоится его семья. У них будет хорошая квартира, холодильник, телевизор и вся необходимая им еда и одежда. КГБ позаботится о хорошем образовании для детей.

А что, если он откажется от задания? Его сочтут неблагонадежным. Точно также, как его устроили на работу, так позаботятся об его увольнении. Без всякого объяснения ввергнут его и его семью в нужду и лишения, и просить о помощи будет некого.

Что случится, если он согласится принять задание и провалится? Его мучил страх перед тюремным заключением и смертью, но патриотизм и преданность коммунизму заставили его делать то, что требовалось стране.

Когда генерал и полковник КГБ вошли в номер, их лица были совершенно бесстрастными. Они сели; генерал подался вперед. "Обдумали Вы наше предложение должным образом?"

"Я хочу исполнить свой долг", — ответил Туоми.

"Вы можете гордиться собой, — сказал генерал, и оба офицера улыбнулись. — Мы еще должны получить одобрение свыше, но я думаю, что все будет в порядке. Через несколько недель Вы услышите о нас".

Вернувшись в Киров, Туоми рассказал Нине и товарищам по работе, что он ездил сдавать экзамены для поступления в школу переводчиков и теперь ждет результатов. Они прибыли 26 апреля 1957 года в телеграмме из Москвы: "Вас приняли на курс".

Туоми приехал в Москву 1-го мая; там его ждал полковник. Они подъехали к одному из лучших в городе жилых домов на Кутузовском проспекте и поднялись в лифте на пятый этаж. Там полковник открыл дверь комнаты, казавшейся кладовой. На самом деле это был вход на потайную лестницу, ведущую в квартиру на шестом этаже.

"Входите, — сказал полковник. — Позвольте показать Вам Вашу новую квартиру".

Квартира состояла из большой элегантно меблированной гостиной-столовой, пол которой был покрыт восточными коврами, большой и маленькой спальни, кухни американского типа и современной ванной. Узкая спиральная лестница вела наверх к огромной залитой солнцем комнате для отдыха на крыше. Среди мебели были два красных кожаных дивана, письменный стол красного дерева, кинопроектор и экран, телевизор, проигрыватель, радио, стол для пинг-понга и сейф. Вдоль одной из стен стояли книжные полки с американскими журналами и газетой "Нью-Йорк Таймс". Были там и многие произведения популярных в Советском Союзе западных писателей — Диккенса, Марка Твена, Джека Лондона, Драйзера, Стейнбека и Хемингуэя. Далеко на севере Туоми мог видеть голубые воды Москвы-реки, а на востоке — шпили кремлевских церквей, похожих на золотые репы в ярком солнечном свете. Эта квартира была разведшколой.

"Все в отпуску, так что Вам придется некоторое время поухаживать за собой, — сказал ему полковник. — Осматривайте город, спите, сколько, Вашей душе угодно, отдыхайте до тех пор, пока мы не дадим знать о себе. Соседи знают, что не должны ни о чем спрашивать. Если Вы встретитесь с ними в лифте, то можете поздороваться, но не больше. Разрешите пожелать Вам успеха в Вашей новой жизни".

Время уединения и свободы кончилось на шестой день. Около восьми часов утра его разбудил телефонный звонок. "Никуда не уходите сегодня утром, — услышал он незнакомый голос. — К Вам придут".

Через час, когда Туоми находился в комнате отдыха, он услышал, как кто-то крикнул из гостиной внизу: "Алло! Кто-нибудь дома?" Поспешив вниз по спиральной лестнице, он увидел невысокого, довольно безобразного человека с мясистыми щеками, широким носом, очками в металлической оправе и копной толстых черных волос, зачесанных назад. "Меня зовут Алексей Иванович, я Ваш главный наставник и советник, — сказал он. протягивая руку. — Прошу простить меня за то, что сам открыл себе дверь".