Григорий Медынский - Трудная книга

И в этой связи я не могу еще раз не сослаться на роман польского писателя Казимежа Брандыса «Между войнами».

«Пока человек жив, судьба его не может считаться завершенной. Упорная, неотступная борьба за настоящее и будущее воодушевляет человека, несмотря на то, а может быть, именно потому, что в этой борьбе, как и во всякой другой, человека подстерегают опасности… Никто никогда не может с полной уверенностью утверждать, что он все выполнил: каждый, кто сам решает свою судьбу, в той или иной степени подвергается опасности. Ошибки и падения всегда поджидают нас на пути, и только тот настоящий человек, кто до конца отражает их удары. Убивать зло и ложь, уничтожать в себе и вокруг себя все, что представляет угрозу для добра и правды, — разве существует долг более важный?»

Может быть, этому «равняется человек»?

Здесь мы подходим к главнейшему, пожалуй решающему, вопросу — вопросу о целях. Я не хочу вмешиваться в ведущийся по этому поводу спор: новые цели пробуждают в человеке новые потребности или, наоборот, повышенные потребности рождают и новые цели. И то и другое хорошо. Хорошо, когда человек стремится к хорошему.

Припомним блестящего майора, стрелявшего в жену, и посмотрим на то, что предшествовало этому безумному мигу, погубившему его жизнь.

«Еще будучи юношей, я мечтал о самостоятельной жизни, примерно так, — пишет он, — маленькая уютная комната с голубым абажуром, патефон и пластинки с лирическими вещами, и — нежная, ласковая подруга. Жизнь потребовала от меня более конкретных взглядов и вытряхнула из меня этот «лирический», обывательский идеал».

Вы видите мелкость идеалов, а дальше — мелкость мотивов и целей даже в большой общенародной трагедии:

«Когда началась война, вставшая перед сознанием действительность затмила прошлое. Всю горечь за неудавшиеся годы юности я вложил в ненависть к врагу и пошел в бой без страха и боязни за свою никому не ценную жизнь, жалеть обо мне было некому».

Мечты о голубом абажуре — в жизни, «горечь за неудавшиеся годы юности» — в бою. Не эта ли мелкость целей, идеалов, мотивов и критериев на далеких подступах и определила такое катастрофическое крушение в тяжелый час испытания характера?

Но прежде чем говорить о целях, я хочу сказать об отсутствии цели, а, может быть, вернее, о «бесцелии», да простят мне это не совсем законное слово.

«Добрый день, Григорий Александрович!

Судя по вашим произведениям, вы очень большое внимание уделяете молодежи. Вот поэтому я и решила поведать вам о своей беспомощности.

Мне 22 года. И представьте себе, я еще никак не могу найти себя: все мои сверстницы учатся в вузах, а я…

Расскажу немного о себе. Самое злое и опасное во мне — лень, из-за которой здорово пришлось пострадать в школе. Но мне кажется, что если я найду свое призвание, то обязательно сотру с лица своей натуры эту отвратительную черту характера. А вот как найти это призвание? Если бы наряду с психологами были бы ученые, определяющие призвание человека, то, может быть, не пришлось… нет, нет! Вы не подумайте, что это признак несамостоятельности. Просто действительно трудно разобраться в себе. Ведь в жизни так много прекрасных профессий. Меня, например, влечет к музыке и физике, литературе и математике, спорту и театру (между прочим, в школе меня считали очень способной ученицей). Порой меня одолевает мысль: а что если сразу, учиться в нескольких вузах? Но, к сожалению, это даже физически невозможно.

Видите ли, некоторые мои сверстницы рассуждают так: «Лишь бы учиться в институте, а в каком — не имеет значения». А для меня самое важное — определить свое призвание. Ведь Надежда Константиновна писала, что человек, если он любит то дело, которым занимается, может черпать в нем радость, удовлетворение, проявлять богатую инициативу, повышать без утомления напряженность труда.

Очень прошу вас: помогите мне найти что-то определенное, я буду вам благодарна. Кстати, может ли человек регулярно прочитывать все газеты, еженедельные и ежемесячные журналы?

Жду с нетерпением ответа. Эмма».

«Здравствуйте, Эмма!

Вы с нетерпением ждете мой ответ — этим заканчивается ваше письмо. Ответ на что?

Вы пишете: «Все мои сверстницы учатся в вузах, а я…» Почему же вы не закончили мысль? Почему поставили это многозначительное и в то же время ничего не говорящее многоточие? Кто вы и что вы? Ведь я должен это знать, чтобы вам что-то ответить. А вы ничего о себе не говорите, кроме того, что вы страдаете от своей лени и не можете найти свое призвание. И действительно, ваша внутренняя лень дошла до того, что вы мечтаете о том, чтобы ученые, психологи определяли призвание человека. Что же тогда остается самому человеку? И что же тогда будет представлять из себя человек, если он по чужим заданиям будет жить и что-то делать в жизни?

Вы пишете, что вас интересуют самые различные области жизни… Впрочем, жизни ли? Вы пишете о музыке и физике, литературе и математике, спорте и театре. Вы думаете о том, чтобы регулярно прочитывать все газеты и журналы. А что вы думаете делать в жизни? И что вы делаете в жизни? Вообще, повторяю свой вопрос: кто вы и что вы? Без этого, без понимания вашей жизни и личности, трудно ответить на те вопросы, которые вы поставили.

Боюсь, что вы не ответите мне, но это обнаружит вашу несерьезность. Если же ответите, тогда поговорим обстоятельнее».

Эмма, конечно, не ответила и тем подтвердила то, что я и предположил: видимость жизни, видимость поисков и мечтаний, нечто от современной моды. На самом деле этой, очевидно, пресыщенной всеми благами жизни и избалованной девице не нужно ничего: ни физики, ни лирики. Она, видите ли, хочет учиться во всех вузах, читать все газеты и журналы. Но газеты и журналы — это плод человеческих трудов и поисков, это арена борьбы и орудие жизни. Она хочет брать все это в готовом виде и, как луна, светиться чужим, отраженным светом, не давая ничего от себя, — особая, утонченная, «интеллектуальная» форма паразитизма.

Это ложная личность. И основной закон ее — тщеславие. Быть первым, выделиться из толпы не подлинными своими достоинствами, а чем-то искусственным и показным — сногсшибательной прической или небесно-голубыми брюками, плохо заученной английской фразой, ложной ученостью или, наоборот, подчеркнутым легкомыслием, фальшивым смехом или напускной грубостью, позой, напускными, взятыми напрокат у других внешними чертами характера, — но обязательно выделиться, чего бы это ни стоило, быть не тем, что он есть, а тем, что помогло бы ему заиграть среди прочих каким-то особым, хотя и отраженным светом. Неспособные подняться на вершину раскинувшегося перед ними древа жизни силой своего труда, ума, таланта, щедростью своей души, такие птенцы машут куцыми крылышками, стараясь взлететь выше всех лишь для того, чтобы быть выше всех.