Игорь Вережан - Спасибо бабе за победу! Учебник сексизма для мальчиков-героев и девочек-домохозяек. 1–11 классы

Охотницы-аэта показывают несостоятельность гендерных стереотипов по профессиям, которые сплошь и рядом используются обществом, когда мужчины решают монополизировать ту или иную сферу, объявляя её мужской, даже если это всего лишь шитьё трусиков и маечек (в ткацких цехах в средние века), но как только эта профессия становится мужчинам не нужна — они отдают её женщинам, придумывая новый стереотип настоящего мужского труда.

Надо полагать, что как только охота перестанет быть одним из главных элементов жизнеобеспечения племён аэта (помним, что результативность женской охоты чуть не в два раза превышает мужскую), а превратится в простое хобби и отдых, то она сразу станет исключительно мужским занятием.

Женщина аэта охотится на кальмаров. Даже на рыбалку женщина ходит с ребёнком на руках. Фото MARK EDWARDS, HARD RAIN PICTURE LIBRARY

Яркий пример изменения подобных профессиональных гендерных стереотипов — учительство, которое в России испокон веков и до 30-х годов 20 века было мужским занятием, а теперь, когда зарплата учителя на 421,96 % меньше зарплаты нефтяника — у нас одни учительницы, что, кстати, вызывает «справедливое» возмущение мужской части населения, которых беспокоит «обабивание» школы. Вот, например, что говорит по этому поводу известный российский философ, теолог и педагог, автор популярных лекций по истории религии Леонид Мацих (1954–2017): «Феминизация школы — одна из самых больших ее бед. Что феминизация несёт с собой? Снижение требовательности и замены чётких критериев личными. Личное отношение к ученику, особенно в старших классах, заменяет отношение к нему объективное, потому что для женщины личностный момент в тысячу раз важнее, чем для мужчины, и это её делает женщиной. Склочность, которая присуща дамам. Особенно когда дамы превращаются в баб. Это плохо. Лучше бы дамам всегда оставаться дамами».

Оставим пока в стороне все нелестные характеристики, которые Мацих приписывает женщинам, к ним мы вернёмся позднее, нас интересует только стереотип учительства как женского труда, стереотип, созданный мужчинами, последствия которого (феминизация школы) не нравятся мужчинам, и вину за эти последствия мужчины перекладывают на женщин.

По мнению антрополога Стивена Куна (Steven Kuhn) из Университета Аризоны, гендерное разделение труда среди Homo Sapiens возникло относительно недавно — во время Верхнего палеолита (то есть в последние 1,5 минуты существования человечества, если брать всё время его существования за 1 час) — как форма более эффективной организации труда (прим.: Верхний палеолит, осёдлость, начало земледелия, одомашнивание животных и пр. — 8000 лет до н. э., при этом неандертальцы появились около 300 000 лет до н. э.). Но, как мы видим на примере охоты у аэта, не всегда это разделение эффективно, так, объединение для охоты мужских и женских коллективов (с отдельной результативностью 17 % и 31 %, соответственно) в одну группу охотников-охотниц повышает у аэта результативность охоты до 41 % (Dahlberg, Frances (1975). Woman the Gatherer), и, самое главное, любое разделение труда (включая гендерное), как и всякая специализация, должно нести в себе выгоды для всего общества, как для мужчин, так и для женщин, во всяком случае, это касается так называемого цивилизованного общества, к которому мы себя причисляем, а если мы думаем иначе, то есть если какое-то разделение труда и социальных обязанностей должно нести выгоду только для половинки этого общества, то тогда надо называть это общество как-то по-другому, а не цивилизованны

Но некоторые из стереотипов необходимы, так как помогают выжить и людям, и животным. Если вы, гуляя по лесу, случайно встретите косулю, то она не будет ждать, пока, закричав детям «Смотрите, смотрите!», вы достанете телефон и попытаетесь её сфотографировать, тем более не получится подойти и погладить её по шёрстке, всё, что вы сможете снять на камеру, будет её белый зад, прыгающий между деревьев. Она не захочет тратить время, чтобы разобраться, есть ли у вас с собой оружие, из полной ли вы православной семьи или мать-одиночка, но с самыми благими намерениями, вместо этого она будет следовать стереотипу своего поведения, который спасёт ей жизнь. Так же и мы, заходя в темный подъезд, будем намного осторожнее, чем когда пробираемся к своему холодильнику в два часа ночи, то есть в незнакомой обстановке ведём себя как косуля.

Человек, конечно, не косуля, но, как сказал уже знакомый нам рабовладелец, женоненавистник и великий учёный Аристотель, тоже животное, хоть и общественное, и, как у общественного животного, у него есть свои общественные человеческие стереотипы.

Социологи говорят, что конфликты возникают в обществе не из-за денег или власти, а потому, что у людей разные стереотипы, можно сказать, все живут в своих виртуальных стереотипных мирах, и в зависимости от того, в каком стереотипе ты живёшь, ты будешь по-разному оценивать одно и то же явление и, соответственно, спорить (конфликтовать, воевать и т. п.) с теми, кто с тобой не согласен.

Представьте, что у каждого пассажира и каждой пассажирки нашего гипотетического троллейбуса есть богатая родственница — руководитель крупной фирмы и неплохой человек, у которой точно такая же машина, как и у женщины, на которую смотрят люди из троллейбуса. В этом случае женщина в машине будет ассоциироваться для каждого со своей родственницей, а если кто посмеет сказать, что она содержанка, то там же, в троллейбусе, получит гневную коллективную отповедь, сопровождаемую весомыми аргументами, приложенными к разным частям его (или её) тела.

По мнению социологов, исключить такие конфликты в обществе и объединить людей может некий общий для всех в этом троллейбусе стереотип. Таким общим стереотипом всех времён и всех народов является деление людей по принципу «свой-чужой/своя-чужая» и чувство превосходства над чужими, то есть стереотип общего Врага. Образ Врага не упоминается в конституциях разных стран и уставе ООН, но он был и остаётся всеобщей цементирующей силой любой нации, а в национальных гимнах некоторых народов он просто звучит, как песня, в прямом смысле.

Вот, например, в государственном гимне США прямо упоминается про «надменных супостатов» (the foe’s haughty host), которые угрожают «земле свободных и дому храбрых» (the land of the free and the home of the brave), но «наши», как всегда в американских фильмах, победили, а супостаты «своей кровью смыли мерзкие поллюции (грязь) своих следов» (Their blood has washed out their foul footsteps’ pollution).

Французы не менее кровожадны, в их «Марсельезе» «когорты иностранцев» (Des cohortes etrangeres) и «беспощадных солдат» (feroces soldats) «поливают своей грязной кровью наши поля!» (Qu’un sang impur Abreuve nos sillons!).