Игорь Вережан - Спасибо бабе за победу! Учебник сексизма для мальчиков-героев и девочек-домохозяек. 1–11 классы

Конечно, академик Боголюбов, а с ним и большая часть родителей и родительниц могут сказать, что проблема высосана из пальца, а учебник написан, исходя из сложившихся языковых норм, которые присущи многим языкам мира, это обращение к школьнику или школьнице независимо от пола, и никакого сексизма тут нет. Может, они и правы, но давайте проведём маленький психологический эксперимент. Представьте, что вы — пятиклассник Вася, который пришёл 1 сентября в класс, открыл учебник и читает про себя: «Ты пришла в школу, села за парту и началась твоя новая жизнь — жизнь ученицы… ты сама будешь решать… читаешь сама… ты знакома… научись сама… считаешь себя правой… Как бы ты ответила на вопрос: „Что такое Родина?“… ты получила… ты осознала… ты потрудилась… Успехов тебе, юная россиянка!»

Всего-то добавили одну букву «а», и Вася получает культурный шок, а Минпрос — миллионы писем возмущённых родителей и родительниц. Но успокойтесь, букву «а» никто не добавляет и писем никто не пишет. В том числе не пишут и девочки-школьницы, и их мамы и папы, которые, следуя глубоко укоренившимся в обществе гендерным стереотипам, воспринимают это как само собой разумеющееся и не обращают внимания, потому что для них это не важно. Или им кажется, что не важно.

Вы читали этот текст от силы 20 секунд, а по программе ФГОС (Федерального государственного образовательного стандарта) на «Обществознание» отводится 35 часов в учебный год. Умножаем на 6 лет (с 5 по 11 класс) и получаем 210 часов, если брать 8-часовой рабочий день, то это больше календарного месяца. То есть больше 30 дней девочка по 8 часов в день читает (и, соответственно, думает): «ты получил… ты осознал… ты потрудился» и привыкает жить на положении секс-меньшинства, которое даже в школьный учебник смотрит из-за плеча «старшего брата», потому что своего учебника для девочек нет, не считая учебников по «технологии» шитья фартуков, с которыми мы познакомимся ниже.

Если вернуться к нашему Васе, то страшно представить, что с ним будет, если он 6 лет будет произносить и вслух, и про себя: «я сделала, я выучила, я помогла маме, я юная россиянка…» А если вы не можете представить, то сами попробуйте хотя бы один день говорить и думать как противоположный пол.

Нас шокирует лингвистическая смена пола у мальчиков. Случись такое, общество начнёт кричать о психологическом насилии над личностью и потребует привлечь виновных к ответственности по статье 6.21 КоАП РФ от 2013 года за пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних. Но с девочками это устоявшаяся норма. Никто не обращает внимания, и «полковнику» никто не пишет. А закончив школу, девочки сталкиваются с тем, что на мужском языке им придётся говорить всю жизнь: если в школе они были «учениками», то во взрослой жизни они становятся работниками, учителями, авторами и писателями. И если работницы и учительницы всё-таки встречаются на родных просторах, то авторки и писательницы пока не прижились.

Слово авторки, например, коробит слух у большей части россиян, но вот студентка ни у кого не вызывает возражений, хотя феминитив студентка стал общеупотребителен только в начале 20 века, два века спустя, после того, как в России начали говорить слово студент. Первое письменное упоминание студента найдено в Духовном регламенте Петра Первого 1721 года, в котором, в частности, было написано: «Обучать студентов, чтоб могли перстом показать, когда кто спросит их: где Азия? где Африка? где Европа?», а женщин-студенток вплоть до 20 века просто не существовало, поэтому можно ожидать, что довольно быстро (учитывая современную скорость распространения информации и культурных стереотипов) феминитивы станут привычным вокабуляром, останется только найти компромисс, в каком роде должно быть множественное число — студенты или студентки? Использовать оба варианта одновременно не очень удобно, а выбирая один род, мы сразу же принижаем второй.

Это легко доказать небольшим психологическим экспериментом: попробуйте как-нибудь назвать ваших родителей родительницами и посмотрите, как на это среагирует и папа, и мама, а если вы преподаёте в школе, то попросите вашего директора на всех собраниях всегда говорить про коллектив школы только «наши учительницы». Ну, или просто попробуйте изменить пол в заголовке на фото с официального сайта госдумы:

Фотография (без заголовка) с http://duma.gov.ru/

В настоящее время проблемой сексизма в языке занимается гендерная лингвистика и феминистская лингвистика (впервые появившиеся не у нас, а на Западе). Но эти направления лингвистики исследуют андроцентризм языка, т. е. знак равенства между понятиями «человек» и «мужчина», часто негативную окраску женского грамматического рода, дискриминацию женщин в названиях многих профессий, которые существуют только в мужском роде и т. д., а чтобы определить, как меняется психика человека, к которому на протяжении многих лет обращаются как к противоположному полу, наверное, требуется привлекать не лингвистов, а психологов и психиатров. Или психологинь и психиатринь?

Привыкнув к сложившимся за тысячи лет языковым нормам, общество до недавнего времени не замечало, что в языке заложены гендерные стереотипы и сам язык формирует мировоззрение. Если в патриархальном обществе не было женщин премьер-министров, то обществу не было нужно и слово «премьер-министрша». Но и язык, и мировоззрение меняются, и сейчас во многих странах Европы и в США уже издаются на государственном уровне справочники с феминитивами — новыми названиями профессий в женском роде.

Эти новые женские названия (как и всё новое вообще) встречают сопротивление большого количества носителей и носительниц языка, которые придерживаются традиционных гендерных стереотипов. Отторжения вызывают такие слова, как «философиня», «фотографиня», «пилотиха» или «докторша», хотя никто не протестует против «поварих», «дворничих» и «уборщиц», которые давно и спокойно сосуществуют рядом с «поварами», «дворниками» и «уборщиками».

Отношение общества к смене привычной языковой нормы иллюстрирует интервью доктора филологических наук Максима Кронгауза, которое он дал журналисту «Деловой газеты „Взгляд“ Денису Нижегородцеву (опубликовано на сайте газеты 9 декабря 2018 года). В интервью Максим Кронгауз без навешивания ярлыков и каких-то категоричных утверждений рассказывает о тенденциях развития феминитивов и о разных точках зрения на этот процесс, в том числе соглашаясь с предположением журналиста, что „в обозримом будущем, лет через десять-двадцать, большинство общеупотребимых русских слов, в том числе профессий, которые сейчас имеют только мужское выражение, все-таки будут иметь и женские аналоги“. И какой же заголовок ставит журналист на материал после этого разговора? Заголовок, который отражает общепринятый (предвзятый, упрощённый и устойчивый) гендерный стереотип: „Феминистки калечат русский язык!“ И в статье журналист пытается показать, как слово „режиссёрша“ калечит русский язык, но против „уборщиц“, по-видимому, никаких возражений у автора нет.