Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Актуальным вопросам торговли с Востоком уделялось мало внимания. Существовало лишь твердое правило, что оккупационные власти должны контролировать поступление товаров, но так и не было решено, в каких формах это должно осуществляться. На практике на оккупированных территориях существовало четыре вида торговой деятельности. Три из них немцы планировали и контролировали; четвертый возник спонтанно на местной почве.

Вначале большая часть торговых сделок приходилась на армию и ее квартирмейстеров. В случаях, когда не проводилось конфискации имущества, военные покупали товары у населения и питались за счет этого. Позднее хозяйственные инспекторы взяли на вооружение многие функции бывших советских торговых агентств. Сложная система директив регулировала их деятельность. Само собой разумеется, что они не всегда их придерживались. Самовольные «приобретения» и чистый грабеж был довольно частым явлением.

Второй вид торговой организации представлял собой вариант вездесущих восточных сообществ. Начиная с огромной ZHO, производившей сельхозпродукцию, и вплоть до небольших компаний в отдельных отраслях экономики комиссариата эти государственные монополии находились под контролем головного учреждения в Берлине, рейхсгруппы «Хандель». В их задачи также входило поставлять товары немцам, находившимся на оккупированных территориях, и продавать некоторые потребительские товары местному населению.

Третьей разновидностью организаций была частная компания, которая проявляла большую активность в торговле, чем в иных отраслях хозяйства. Большие коммерческие дома, в основном занимавшиеся иностранной торговлей, формировали сеть своего рода колониальных факторий, в которых шел прямой обмен промышленных товаров на продукты местного производства. Целый ряд немецких компаний воспользовались подобной возможностью.

В дополнение к этим официально разрешенным торговым институтам, расположенным за пределами страны, по инициативе и при поддержке местного населения возникли рынки. Берлин не ожидал, что люди смогут играть заметную роль в торговой деятельности, и потому был удивлен подобной торговой активностью повсюду на оккупированных территориях. Розничная торговля осуществлялась в основном посредством бартера. В условиях нехватки потребительских товаров у крестьян и широких возможностей их обогащения никакие немецкие ограничения торговли в виде декретов, контроля за ценами и блокпостов на дорогах между городами не могли остановить возрождения «свободного» рынка и бартерного обмена, когда городские жители меняли у крестьян промышленные товары на яйца и муку.

В итоге немецкая администрация признала бесполезность борьбы с черным рынком. Перед лицом значительно более важных проблем власти пришли к заключению, что будет рациональней примириться с этой формой торговли. Она освобождала немцев от ответственности заботиться о пропитании голодавших горожан и помогала товарообороту, и ее можно было подавить с помощью полиции только силой, а власти не располагали достаточным количеством полицаев. Поэтому министерство Розенберга отдало распоряжение своим представителям на местах не препятствовать деятельности черного рынка и мелкой розничной торговле. Берлин согласился принять подобную уступку, поскольку альтернативы данному решению не было, но при этом он не отступил от основных принципов. Ответом ему было презрение к немецкой власти и неисполнение немецких декретов.

Гигантские масштабы черного рынка свидетельствовали об отсутствии правильно функционировавшего механизма обмена и серьезном недостатке потребительских товаров. Дефицит продовольствия и других элементарных товаров вскоре стал столь острым, что отразился на лояльности населения.

Чувство разочарования объединяло две властные группы в рейхе, чьи интересы совпадали. Нацистские экстремисты в принципе не видели нужды в удовлетворении потребностей населения в потребительских товарах. Если говорить о военных, занимавшихся эксплуатацией экономических ресурсов для обеспечения всем необходимым вооруженных сил, то они также следовали максиме, провозглашенной экономическим штабом «Ост» еще в ноябре 1941 г.: «На время проведения военных действий основные потребности армии имеют абсолютный приоритет перед требованиями населения».

Даже в Германии если и признавалась важность уделять большее внимание выпуску потребительских товаров, выпуску товаров массового потребления мешали бесконечные споры, строить или нет промышленные предприятия для их выпуска. Кроме того, на начальной стадии Восточной кампании совсем не принимались в расчет потребности местного населения. Не стремилась к улучшению положения и военная администрация, от которой можно было бы ожидать предложения о реформах. На армейской конференции в декабре 1942 г. было заявлено, что «в распоряжение населения может быть предоставлен только самый ограниченный и совершенно недостаточный ассортимент потребительских товаров. До принятия очередного решения в этом отношении нельзя ожидать никаких кардинальных изменений». Те коменданты, которые с большей долей ответственности относились к требованиям населения, не были выслушаны.

Подобное заявление отражало типичный подход к городскому населению на Востоке, что было довольно удивительно, тем более по отношению к рабочей силе. В самом деле, изменение во взглядах на роль на оккупированных территориях на Востоке не коснулось трудовых ресурсов. В областях, занятых немцами, доля рабочих в населении была небольшой. В значительно большей степени, чем представителей иных социальных групп (за исключением высшей администрации), рабочих при отступлении советских войск эвакуировали первыми. Те, которые оставались, были обречены на материальные лишения и полуголодное существование. Особенно трудной была первая зима, когда действия администрации сковывались рудиментами прежней политики «деиндустриализации». Значительное количество рабочих вместе с семьями вернулись обратно на село, где были хоть какая-то работа и средства пропитания. Рабочие организации, даже номинальные профсоюзы, и сеть потребительских кооперативов прекратили свое существование. Рабочая сила, как социальный фактор, в немецких расчетах почти отсутствовала.

Не была предпринята попытка ни до вторжения, ни во время оккупации выработать системный подход при изучении вопроса советских трудовых ресурсов. Отчасти это могло быть вызвано тем, что, несмотря на нацистскую пропаганду, в глазах немцев «пролетариат» более тесно ассоциировался с советским режимом, чем другие классы. Отчасти отсутствие продуманной политики по отношению к рабочей силе объяснялось потрясением основ всей промышленной матрицы Востока. Видимо, отсутствие большого количества рабочих делало ненужным выработку комплексного подхода. Наконец, конфликт между необходимостью реконструкции промышленности и потребностью в рабочей силе в рейхе обесценивал все пропагандистские лозунги, предназначенные для рабочих на оккупированных территориях.