Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

Социальная пропасть между большинством и меньшинством в России уже напоминает Гранд-каньон. Не оттого ли у нас теперь охранники в чёрном в каждом закутке, а раньше хватало участкового с пустой кобурой. Ну, не может профессор получать в сто раз меньше, чем ректор того же вуза? В результате, профессора окажутся на тех же баррикадах, что и студенты… А может, всё-таки лучше окоротить алчность меньшинства, дабы обеспечить лояльность большинства? Или те, кто принимают решения, как раз и составляют ядро алчного меньшинства?

Кстати, в этом году уже и на «Территории смыслов», где собирают проправительственную молодёжь, в полный голос заговорили о социальной несправедливости: мол, почему учитель получает 15 тысяч, а офицер полиции – 50 тысяч и выше. О недопустимо низкой оплате преподавателей, врачей, библиотекарей, музейщиков, провинциальных актёров твердят давно и безрезультатно. Но обратите внимание, как умело гнев молодёжи переключают на силовиков, зачастую рискующих своей жизнью. И вроде бы нет армии чиновников, втрое разросшейся по сравнению с советским периодом, как будто нет высокооплачиваемой, но не особо утруждающей себя обслуги госкорпораций? А ведь они получают, ничем не рискуя, на порядок больше полицейского.

– Я хотела зачитать фразу девушки, которая говорит: я работаю 8 лет в детдоме, и я не могу взять ипотеку, и с другой стороны – это цитата – хорошо, что мне не дали, всё равно выплата месячная будет больше, чем моя зарплата. И потом она говорит много раз, в камеру: как мне жить, скажите? как мне жить? Мне интересно, что вы на этот счёт думаете.

– Это как раз то, о чём мы говорим. Если власть не озаботится справедливым перераспределением средств, то обездоленная и обиженная часть общества озаботится сменой власти. И не надо надеяться на умный рынок, он бывает только при умной власти. У большевиков во времена НЭПа хватило ума ввести так называемый партмаксимум, когда они увидели, как вчерашние герои Гражданской войны и подпольщики, возглавив тресты и заводы, стали получать безумные деньги, на порядки превосходившие зарплаты рабочих. Начались волнения. Шествия. Забастовки. Кронштадтский мятеж. С тех пор, до самого падения советской власти, сохранялся принцип: жалованье руководителя не должно значительно превосходить оплату труда квалифицированного исполнителя, максимум в два-три раза. Может быть, поучиться у большевиков и ввести «капмаксимум»?

Не надо забывать: в капитализм мы шагнули не из тёмного феодализма и крепостничества, а из социализма с его пусть и небогатой, но достаточно справедливо по сравнению с сегодняшним днём устроенной жизнью. И тут вряд ли стоит рассчитывать на неведение тех, кто родился после 1991 года. Семья – источник довольно точных исторических сведений, и, по моим наблюдениям, левые, даже просоветские взгляды всё более популярны среди молодых.

– Девушка-студентка говорила на этом сборе, «Территория смыслов», у нас есть одно решение – революция. Мы не хотим революции, и тем не менее она готова вспыхнуть, потому что нет никаких социальных гарантий, нам приходится работать по ночам, чтобы оплачивать якобы бесплатное образование.

– Отсутствие справедливых стартовых условий и чётко работающих социальных лифтов – это верный путь к нелояльности молодёжи. У нас складывается откровенно кастовое общество. Куда ни придёшь, тебе тут же расскажут о молодом оболтусе-начальнике, у которого где-то наверху сидит родня, она-то и отправила отпрыска на кормление в сытную структуру. Это становится бедствием, рискуя перерасти в «оболтусократию», причём на самом высоком уровне. Число управленцев, поставленных руководить сферой, в которой они ничего не смыслят, удручает. Речь идёт о стадах «кормленцев», вместо управленцев. Это напоминает всероссийский призыв колченогих в балет. Махровое кумовство, по-научному, непотизм, – одна из главных примет современной России, особенно в субъектах федерации, где к тому же зреют гроздья межнациональных конфликтов. И вы хотите, чтобы обидчивая молодёжь относилась к этому с пониманием? При Советской власти подобные проблемы, конечно, тоже имелись, зачем скрывать, но с ними пытались бороться с помощью рабфаков, комсомольских призывов в «закастеневшие» (от слова «каста») сферы, например, в дипкорпус или международную торговлю. А сейчас? Что-то давно ничего не слыхать про «президентскую тысячу»…

Иногда мне кажется, некие внутренние силы специально ссорят молодёжь с властью. Но девушка, заметьте, всё равно говорит: мы не хотим революции, студентка смутно понимает, что плодами переворота воспользуется не она, ей после новой разрушительной бузы не то что на ипотеку – на хлеб не хватит. Всё надо будет заново отстраивать после очередной разрухи. Думающая молодёжь подспудно сознает: буза, высокопарно именуемая революцией, лишь ухудшит положение в стране, если не разнесёт её в клочья. Но и власть в свою очередь не должна давать реальные поводы для разрушительных настроений ни молодым, ни пожилым. Сытой исторической дремоты власти не простят.

– Ещё там девушка одна говорит, что нет никаких, как раньше, общежитий, и это тоже задавливает их, потому что – которые по ночам должны работать – а почему с общагами всё стало так?

– Нельзя всё превращать в коммерцию, особенно будущее страны. Конечно, можно экономить и на молодёжи, в том числе на студенческих общежитиях. Но, может быть, лучше экономить на тех, кто извлекает незаслуженную выгоду из некогда общенародной собственности? Обидятся? Возможно. Но, слава богу, газ нам пока ещё дают обильные недра, а не перекормленные кишечники нуворишей. Переживём как-нибудь. А если уж мы встали на путь тотальной коммерциализации, то пусть и государство переходит на самоокупаемость, не требуя с нас налогов. Гипербола? Разумеется… Но если у гражданина появляется вопрос, зачем он платит налоги, то петушок на кремлёвской маковке должен вопить «Караул!». Однако птица молчит, и наш правящий класс продолжает царствовать лёжа на боку…

– Вы в своё время издали сборник статей за период с 1986 по 2004 год «Порнократия». Эти статьи писались на разные злободневные политические темы. В них вы выступаете как политолог. Вы и сейчас продолжаете писать на злободневные политические темы. Вы никогда не задавались вопросом: кто я больше – писатель или политолог?

– Позже выходили и другие мои публицистические книги: «Россия в откате», «Лезгинка на Лобном месте», «Левиафан и Либерафан», «Перелётная элита», «Желание быть русским». Недавно вышли сборники публицистики «Честное комсомольское» и «Босх в помощь!». Любой честный писатель в силу особой художественной чувствительности является социальным прогнозистом, а, значит, и отчасти политологом. Но профессиональным политологом я себя никогда не считал, а только – писателем по преимуществу, хотя некоторые мои прогнозы политического движения страны оправдались. К сожалению, новое поколение отечественных литераторов за редким исключением целенаправленно воспитывается в духе политического «тихушничества» или колебания вместе с «генеральной линией партии». Примеры приводить не стану – они общеизвестны и даже навязчивы.