Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

Мои первые повести «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Работа над ошибками», «Апофегей» тоже были весьма критичны по отношению к советской реальности, их долго не печатали, но то был «критический реализм», направленный совершенно искренне против того, что нам, как тогда выражались, мешало жить. И когда они увидели свет, это стало потрясением общественного сознания. Кстати, в моём новом романе «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» я снова вернулся в поздние советские времена, в 1983 год, и попытался взглянуть на «развитой социализм» с высоты обретённого жизненного, социального и исторического опыта…

– У вас недавно вышла очень острая публицистическая книга «Желание быть русским», которая всячески замалчивалась либеральной критикой. Как раз выход книги совпал с вашей «ротацией» из Президентского Совета по культуре. Связываете ли вы два этих события?

– Да, книга вышла в издательстве «Книжный мир», которое давно и успешно выпускает мою публицистику. Эссе «Желание быть русским» – это попытка проанализировать, почему мы, русские, и царями, и советской властью, и нынешним Кремлём воспринимаемся не как самоценный народ, имеющий собственные проблемы и недуги, а как своего рода «средостение» между этносами, населяющими нашу федерацию. Воспринимаемся как своего рода «этнический эфир», которого как бы и нет в природе. Заметьте, своих государственных институтов русские не имеют и с этим смирились, но в нашем правительстве нет даже «русского приказа», который системно бы анализировал и решал проблемы государствообразующего народа. Вывод мой неутешителен: дальнейшее небрежение русским народом может для нынешней версии государства российского закончиться тем же, чем закончилось для империи Романовых и СССР. По странному стечению обстоятельств, вскоре после выхода книги меня «ротировали» из Президентского Совета по культуре, ко мне охладели сразу несколько телеканалов, прежде наперебой приглашавших в эфир. Увы, непросто быть в России русским писателем.

Сыграл свою роль и мой конфликт с вдовой Солженицына, пытающейся сделать из своего покойного мужа пророка в белых ризах, что очень непросто, учитывая его многослойную биографию. Кстати, в книге «Юрий Поляков: текст, контекст и подтекст…» известный литературовед Михаил Голубков даёт очень любопытный сопоставительный анализ писательских позиций моей и солженицынской. Книга вышла в АСТ к моему 65-летию.

– Вы сейчас много занимаетесь театром. Пишите новые пьесы, создали Национальную ассоциацию драматургов, проводите фестиваль «Смотрины». Почему театр, а не кино? В кино аудитория же больше.

– Вообще-то, не я пришёл в театр, а театр пришёл ко мне. С конца 1980-х начались инсценировки моей ранней прозы. Был знаменитый спектакль «Работа над ошибками» Станислава Митина в Ленинградском ТЮЗе. Кстати, «Табакерка» тоже начиналась со спектакля «Кресло» – сценической версии «ЧП районного масштаба», о чём покойный Табаков не любил вспоминать. А с середины 1990-х я активно выступаю как драматург. Одной из первых стала постановка моей пьесы «Смотрины» во МХАТ им. Горького у Татьяны Дорониной. Её осуществил Станислав Говорухин, и это была его первая работа на театре. Спектакль до сих пор в афише МХАТ под названием «Контрольный выстрел», но какова будет его дальнейшая судьба после отстранения Дорониной и захвата МХАТа командой Эдуарда Боякова с Захаром Прилепиным, не знаю. С Бояковым мы с разных театральных планет, а Прилепин… он, скорее, вообще «шатл».

Сегодня мои пьесы идут по всей стране и собирают полные залы к вящему негодованию «новодрамовцев», но я не виноват, что они так и не научились писать качественные пьесы. Ни один из «братьев дурненковых» (я для себя так называю авторов этого направления) не может похвастаться тем, что его пьесу, скажем, на сцене Театра сатиры сыграли почти 400 раз. Недавно закончился второй театральный фестиваль «Смотрины». Это единственный в России авторский фестиваль здравствующего драматурга. 13 дней в Москве на сцене «Вишнёвого сада» играли мои пьесы театры из разных городов – Иркутска, Самары, Рыбинска, Борисоглебска, Пензы… Публика принимала восторженно.

А Национальную ассоциацию драматургов мы затеяли, обнаружив, что в стране нет ни одного профессионального объединения тех, кто пишет пьесы. Дело дошло до того, что в оргкомитет Года театра не вошёл ни один драматург. Забыли. Теперь, думаю, не забудут. Первое, что мы сделали, это организовали вместе с «Театральным агентом» конкурс «Автора – на сцену!», чтобы подержать замордованных и оболганных «золотомасочной тусовкой» авторов традиционных пьес, а точнее сказать – профессионалов. 17 декабря мы обнародуем во второй раз «золотую десятку». Каждый победитель, кроме диплома, получит сертификат на полмиллиона рублей – на постановку своего детища в любом из заинтересованных театров.

А с кино я не прерываю связей. По моим книгам снято 13 лент. Веду переговоры об экранизации «Гипсового трубача», «Любви в эпоху перемен» и «Чемоданчика». Но, как мне честно признался один режиссёр: «Тебя трудно ставить – в твоих романах главное – слово, а как раз это сложнее всего перевести на киноязык…»

– Что ждёт русский театр, кино и русскую литературу в ближайшие 10 лет?

– Если театр, почти переставший быть русским, останется в руках «золотомасочной тусовки», если литература останется в ведении Роспечати (Министерство цифрового развития) и тон будет по-прежнему задавать «Большая книга», то я за них (литературу и театр), как певал Окуджава, «не дам и ломанной гитары». Увы, сегодня кино, столичные театр и литература за редким исключением занимаются на казённые деньги методичным разрушением государства. Власть этого не понимает, так как романов не читает и в театр не ходит. Это не значит, что я согласен со всем, что происходит в Отечестве, но спор с властью – это одно, а подтачивать, как термиты, несущие конструкции державы, – это совсем другое…

– Как вы видите Россию после Путина? И кого вы видите на месте ВВП?

– На месте Путина я никого не вижу. Сопоставимой фигуры в окружении нет. Впрочем, и не может быть при сложившейся после расстрела парламента политической системе. Ведь система у нас носит не состязательный, а согласовательный характер, причём все согласования совершаются подспудно. Плохо это? Не знаю, если учесть, что наша либеральная оппозиция даже не прозападная, а подзападная, и либеральные «сусанины» так и норовят завести в Кремль неприятеля. Но в итоге, мы можем попасть в ситуацию, когда персона, согласованная в государственной тиши, не будет, в отличие от 2001 года, принята народом, который может безмолвствовать, а может и безумствовать, как в 1917-м и 1991-м. Я очень боюсь турбулентного транзита власти…