Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– В одном из интервью вы говорили, что в 1990-е из либеральной «Литературки» авторы с иными воззрениями были изгнаны. Не упоминалось имя Валентина Распутина, например. При вас у газеты есть список писателей, чьё присутствие на страницах нежелательно?

– У меня, в отличие от либералов, такого списка нет, потому что с идейными и эстетическими оппонентами нужно бороться иным способом: не замалчивать, а полемизировать. Литература не может развиваться без столкновения различных направлений: архаистов, новаторов, западников, славянофилов и т. д. Движение вперёд происходит благодаря этой разности потенциалов. Есть две формы борьбы с литературными оппонентами: творческое состязание, кого больше будет любить читатель, а также открытая полемика. Поэтому мы не пропускаем ни одной новой книги Сорокина, Пелевина или Быкова. Другое дело, какую мы им даём оценку. А с нами борются умолчанием. Например, один критик принёс рецензию на мой новый роман «Любовь в эпоху перемен» в журнал «Знамя», где ему сказали: вы ошиблись, писателя по фамилии Поляков для нашего журнала не существует. Странная, согласитесь, позиция. Я сейчас собираю материал к возможной книге о Лескове. Так вот, его тоже прогрессивная критика старалась не замечать. И что? Лесков теперь классик первого ряда, а имена «прогрессивных критиков» никто уж и не помнит.

– Вы часто становитесь участником таких идеологических споров…

– Года три назад у меня была очень шумная полемика с вдовой Солженицына. Началась она с моего мимолётного интервью на каком-то интернет-ресурсе. Я обратил внимание на предъюбилейный ажиотаж в связи с надвигающимся столетием Солженицына. Я говорил: юбилей Солженицына только в 2018 году, а все уже начали готовиться: какие мероприятия проводить, где доски открывать, какие улицы переименовывать. А ведь до солженицынской даты будет 100-летие Константина Симонова, 150-летие Максима Горького, 200-летие Ивана Тургенева. Разве они хуже Солженицына? Они не боролись, сидя за границей, с собственной страной. Что тогда началось! Вдова Солженицына написала мне открытое письмо. Я ответил. Она пожаловалась «наверх» – и официозная «Российская газета» развернула против меня целую кампанию. Но я продолжаю считать, что «Архипелаг ГУЛАГ», названный автором «опытом художественного исследования», нельзя изучать в школе как документальную книгу. Это личная версия Солженицына, там приведена очень противоречивая статистика, не подтверждённая современной наукой. Более того Солженицын там оправдывает и генерала Власова и бандеровцев. Они-де боролись с «кровавыми советами». Чепуха. Власов – банальный предатель, а бандеровцы – клинические русофобы. Достаточно посмотреть, что творят сейчас их последователи на Украине. В школьной же программе достаточно оставить «Один день Иван Денисовича». Это в самом деле художественное произведение, дающее представление о той жёсткой эпохе, о жизни ГУЛАГа. Зачем ребёнка грузить «Архипелагом», где фобий и обид самолюбивого Солженицына гораздо больше, чем исторической правды?! Я думаю, немалую роль играет материальный интерес наследников: «Архипелаг ГУЛАГ» несоизмеримо толще «Одного дня Ивана Денисовича». Из года в год переиздавать этот том для школьников – это золотой прииск в подарок да ещё вместе с рабочими. В результате моих выступлений решение о включении «ГУЛАГа» в школьную программу заморозили. Гнев вдовы Солженицына был страшен, выступая на «Эхе Москвы» и описывая наш конфликт, она потребовала, чтобы ведущая даже не произносила мою фамилию, дабы «не рекламировать этого мерзавца». Разве это позиция интеллигентных людей?! Это либеральная жандармерия, как говаривал Герцен.

– Вы входите в Общественный совет при министре обороны. Вам это зачем?

– Не просто вхожу, я – заместитель председателя совета. Вообще я был зампредом ещё при Сергее Иванове, меня пригласили как автора повести «Сто дней до приказа». Им хотелось иметь в совете кого-то с критическим взглядом на армию. Но, к сожалению, Иванов быстро ушёл и явился Анатолий Сердюков. Это был очень странный персонаж, он всё время уходил от ответов на вопросы, в чём заключается смысл военной реформы. Как-то я давал телевизионное интервью, и меня попросили объяснить концепцию военной реформы. Я тогда сказал, что сам не знаю, более того, у меня такое впечатление, что и министр обороны тоже не знает. На следующий день я уже не был членом совета. Причём узнал я об этом из телевизора. Смотрю – наш совет полетел встречаться с личным составом на Дальний Восток. Я удивился, что меня не позвали. Позвонил, а мне говорят: вы уже не член, вас вчера вывели…

– Как произошло возвращение в совет?

– Год назад мне позвонил генерал Губанков, к сожалению, недавно погибший в катастрофе самолёта, направлявшегося в Сирию. Он сказал: «Возвращайтесь, без вас скучно!» Пообещал, что теперь министр обороны у нас очень демократичный, хочет острых дискуссий. И председатель совета – Павел Гусев, главный редактор «МК» – весьма либеральной газеты. К слову, когда-то Гусев был первым секретарём Краснопресненского райкома ВЛКСМ, и я писал с него образ Шумилина в повести «ЧП районного масштаба». А вообще, любой общественный совет – дело очень полезное, ведь закрытой профессиональной структуре всегда нужен взгляд со стороны. Совет даёт альтернативный взгляд на проблему, указывает на болевые точки внутри системы. Думаю, меня никто не может упрекнуть в ангажированности, напротив, мои критические взгляды не раз уже выходили мне боком…

– Каким образом?

– Ну, например, на одном из заседаний ещё при Иванове я рассказал, что, когда служил в армии в Группе советских войск в Германии в Олимпийской деревне под Берлином, у нас в полку была роскошная библиотека. Там я прочитал такие книги, которые мне, студенту литфака, и не снились. А сейчас в частях очень плохие библиотечные фонды. И я предложил выпустить серию из 100 книг, преимущественно, на военно-патриотическую тему под условным названием «Гарнизонная библиотека». Идея всем понравилась, но, когда утверждали список литературы, оказалось, что «Ста дней до приказа» там нет. Я удивился, но мне было сказано, что мою книгу нельзя пускать в казармы. Удивительно, прошло 37 лет с момента написания повести и 30 лет с момента выхода книги в свет, а её всё ещё «не пускают»…

– Вы стали автором литературной инсценировки на основе книги Владимира Мединского «Стена»…

– Не совсем так. Даже совсем не так. Мединский предложил готовую инсценировку своего романа «Стена» во МХАТ им. Горького. И Татьяна Доронина попросила меня посмотреть материал, поскольку в этом театре ставят уже пятую мою пьесу «Золото партии». Я хорошо знаю и труппу, и возможности сцены, могу отредактировать инсценировку применительно к возможностям театра. Но, прочитав, я пришёл к выводу, что она сделана вполне профессионально и потребует лишь режиссёрского вмешательства на стадии постановки. Этим и занялся блестящий режиссёр Валерий Белякович, создатель Театра на Юго-Западе. Он начал работу над «Стеной», но скоропостижно скончался в декабре прошлого года, и проект завис… Чем дело закончится, не знаю.