Гвидо Кнопп - CC – инквизиция Гитлера

В Дахау, одном из первых лагерей СС для политических заключенных, царил, по мнению пособника Гитлера, настоящий хаос. Эйке был идеальным человеком для наведения там порядка, потому что в нем удачно сочетались качества, характеризующие его как неизбежную для лагеря личность, — абсолютное послушание руководству, большие организаторские способности, умение увлекать за собой людей и подчинять их своей воле. Сюда же приплюсовывалась его фанатичная преданность национал-социализму и неистребимая ненависть ко всему, что было «не немецким» и чуждым. То есть это были обязательные предпосылки для торжества духа человеконенавистничества.

После 1 июля 1934 года, когда расстрелом Рема Эйке доказал свою лакейскую преданность хозяевам, от них незамедлительно последовало вознаграждение — он получил новоиспеченную должность инспектора концентрационных лагерей и пост фюрера охранных частей СС. Это был настоящий карьерный взлет в виде награды за участие в государственном преступлении, хотя тогдашняя его должность при наличии 200 заключенных мало «льстила» его самолюбию.

За пять лет Эйке превратил Дахау в центр всей паутины лагерей — жесткий аппарат по сокрушению и уничтожению «врагов национал-социализма» при помощи каторжных работ, голода, болезней, пыток и убийств. Он был архитектором лагерного мира и он вербовал для него преступников. По своему усмотрению шеф воинских частей «Мертвая голова» подбирал офицеров СС и охранников для службы в лагерях. Охранник, проявивший чувство сострадания, считался слабаком и непригодным для лагерной службы.

Эйке полагал, что тот, кто сближался с заключенными, должен сам стать таковым. Он требовал присутствовать при избиениях, самому избивать жертву до потери сознания, оставаясь безучастным к человеческим страданиям. Он — автор письменных указаний о драконовском, жестоком обращении с заключенными. Он лично изобретал особые формы истязаний. Полосатая одежда и опознавательные знаки для арестантов как один из способов унижения человеческого достоинства — тоже плод его уголовной фантазии.

Евгений Когон видел «в охранниках СС сброд отъявленных негодяев, вооруженных пистолетами и дубинками, которые утратили социальные корни, представляя вчерашних бродяг, неудавшихся лесничих, извозчиков, парикмахеров, торговых агентов, студентов, тюремных надзирателей». Что касается руководящего состава лагерей, Когон говорит «о бывших вояках из таких добровольческих корпусов как «Балтика», об офицерах вермахта и полиции, которые не смогли продвинуться по службе или по каким-либо иным причинам вынуждены были уволиться в запас».

Впечатления бывшего узника концлагеря тесно перекликаются с биографиями преступников, оказавшихся не у дел в первые послевоенные годы. Эта тема, за исключением нескольких серьезных исследований, до сих пор остается недостаточно изученной.

Так, историк Карин Орт в своей работе о руководящем составе концлагерей делает вывод, будто профессиональный диапазон в социальном отношении представляет собой довольно однородную картину, которая вовсе не занимает маргинальных позиций в обществе. Эти руководящие кадры в своем большинстве являлись выходцами из семей нижних и средних слоев служивого чиновничества. Они выросли в простонародной среде 20-х годов XX века, в атмосфере тесного переплетения «легенды об ударе ножом в спину» с возмущением «Версальским позором» и ненавистью ко всему чужому.

В многочисленных случаях мировой экономический кризис поломал судьбы представителей мелкой буржуазии. Рост и упрочение позиций национал-социализма, казалось, открывали перед разорившимися ремесленниками и торговцами новые перспективы. Как правило, они быстро взбирались наверх по ступеням служебной лестницы в рамках системы национал-социализма: после участия в движении СА (штурмовых отрядов) следовало вступление и продвижение по службе в общих формированиях СС или даже в подразделениях и частях «мертвоголовых».

Эйке внушал тем, кто хотел добиться большего, чем имел, что они принадлежат к «Ордену лучших из лучших» как «люди подвига» с «истинным характером» и «ясным-пониманием реальной жизни». Они избраны самой судьбой быть «движущей силой национал-социалистической революции» и стать «спасителями немецкого народа».

Он требовал не только закалки и твердости, но и прививал рекрутам чувство локтя и неподкупного братства. «Папа Эйке» насаждал корпоративный дух. С большим рвением приступил лагерный «инспектор» к централизации подведомственной ему системы. Концентрационные лагеря Дахау, Бухенвальд, Флоссенбюрг, Маутхаузен, Равенсбрюк и Заксенхаузен превратились в очаги террора. Кроме этих лагерей имелись и другие, а позже появились их филиалы.

Шеф СС Гиммлер пытался утаить от общественности назначение концлагерей. Он цинично заявил: «Все, что здесь делается, — напряженная, создающая новые ценности работа, строгое, справедливое обращение. Научить людей снова трудиться, привить им навыки прикладного мастерства — вот цель и методы воспитания. Девиз, под которым живут и действуют лагеря, гласит: «Есть путь к свободе. Его верстовые столбы — это послушание, честность, порядок, чистота, трезвость, искренность, готовность к самопожертвованию и любовь к родине».

Работа и дисциплина есть, по его мнению, необходимые средства для того, чтобы вернуть блудных дочерей и сыновей нации в лоно национал-социалистического единства.

Численность персонала, занятого в концлагерях, постоянно росла. В общем списке «тружеников» концлагерей от 15 января 1945 года в графе «охрана СС» значатся 37 675 мужчин и 3508 женщин, что показывает истинное положение дел, которое почему-то долгое время не привлекало к себе внимания. Принято было считать, что служба в концлагерях — это чисто мужское дело. Однако факты свидетельствуют о том, что тысячи женщин выполняли здесь различные обязанности, с большей или меньшей ответственностью за преступления.

Диапазон широк: надзирательницы, врачи, лаборантки, машинистки… И только незначительная часть женщин принадлежала к войскам СС. В то время, когда гражданские служащие женского пола, такие как секретарши и телеграфистки, в известной мере были всего лишь свидетельницами жалкого существования людей, надзирательницы СС вносили в него значительную лепту К этой категории служащих иногда относились и жены эсэсовцев, как явствует из распоряжения комендатуры концлагеря Люблин от 1 марта 1943 года: «По распоряжению шефа 3-го отдела все бездетные жены членов СС привлекаются к службе в качестве надзирательниц в женском концлагере». Правда, нет сведений о том, сколько жен эсэсовцев откликнулись на это требование.