Катерина Андреева - Беларуский Донбасс

Боевик был убежден, что не совершил ничего предосудительного. Однако он не только не возмущался арестом и приговором, но и положительно отзывался о следователе КГБ, мол, «нормальный мужик». Позже на суде Ершов признал участие в войне и отказался обжаловать приговор. Такая покорность контрастирует с поведением других боевиков, с которыми нам приходилось общаться. Обычно они считают несправедливой саму возможность их уголовного преследования в Беларуси.

Странным кажется то, что у Ершова было две страницы «ВКонтакте»: одна старая, без фото с Донбасса, а вторая новая, где были исключительно снимки из ДНР — на фоне военной техники, в форме и с оружием в руках. Дата создания второго аккаунта совпадает по времени с возвращением Ершова в Беларусь, все военные снимки были загружены в социальную сеть 18 и 23 апреля 2017-го. Эта новая страница с шестью друзьями и одной записью на стене выглядит так, как будто была создана под арест Ершова. Некоторые из этих снимков попали в уголовное дело. Позже он утверждал, что страница в соцсети с фотографиями с Донбасса — фейковая, якобы кто-то взломал его гугл-диск, где хранились фото и залил их во «ВКонтакте». «Эти же фото и в СМИ пошли. Значит, привлекали внимание к моей личности. Ведь есть другие [боевики], которые тихо сидят, и их не трогают», — говорил он в интервью «Нашай Hiвe».

Следствие длилось около четырех месяцев. «Суд был закрытым, потому что там было много секретных данных. Практически все данные были секретные. Они касались как работы КГБ, так и моей поездки на Донбасс, и не должны были получить огласку. Но я не могу много об этом говорить, так как давал подписку о неразглашении», — утверждал Ершов. По словам боевика, прокурор запросил для него мягкое наказание. «Я хорошо понимал, что после суда меня освободят», — признавался он.

В том нашем разговоре на вопрос, планирует ли он после окончания срока «домашней химии» вернуться в ДНР, боевик ответил: «Не могу сказать, пока не знаю». 31 октября 2017-го с нами связалась подруга Ершова и сообщила: «Алексей опять уехал на Донбасс». На следующий день «Наша Ніва» опубликовала интервью со сбежавшим боевиком. Ершов сам вышел на связь с редакцией по электронной почте, а потом по «вайберу». «Сбежал я шесть дней назад. Почему? То короткое время в Беларуси было тяжелее года на войне. В основном, это семейные вопросы. А как сбежал? Да элементарно — кто меня стережет? Да, был какой-то человек, приходил, проверял меня. Но не все же время. Я быстренько через Россию за два дня доехал до ДНР», — признался он журналисту.

Три ареста по статье 361-3 произошли в достаточно сжатые сроки — с конца мая по конец июня 2017 года. Арестованные не были единственными боевиками, приехавшими в Беларусь, и спецслужбы прекрасно об этом знали. Так почему же силовики вдруг решили отправить за решетку несколько «ополченцев»? Объяснение этому кроется в беларуско-украинских отношениях, которые к лету 2017 года, накануне визита Лукашенко в Киев, официальный Минск стремился упрочить. Лукашенко и Порошенко уже встречались в апреле и, скорее всего, обсуждали проблему участия беларусов в войне на Донбассе. Чтобы укрепить доверие Киева, в Минске вполне могли дать отмашку на аресты.

«Это было чисто политическое решение, принятое в угоду Порошенко. Мол, посмотрите, мы их наказываем. Осудили по этой статье только четверых, хотя раньше ребята спокойно приезжали домой, никто их не трогал. Одному дали “домашнюю химию” (имеется в виду Ершов. — К. А.), так он обратно уехал. Мне прокурор запрашивал то же самое, но, видно, сверху был указ закрыть, чтоб не сбежал», — считает Виталий Митрофанов из Речицы, осужденный на два года «химии» [135].

42-летний Митрофанов работал строителем-плиточником в Москве. Оттуда он уехал воевать на Донбасс в начале апреля 2017-го. По словам боевика, к отъезду его подтолкнула встреча с двоюродным братом из Украины, который якобы сказал: «Вас, “ватников”, убивать надо». До того Митрофанов следил за событиями по российским новостям и вбил себе в голову, что «ВСУ обстреливают мирных жителей». Вооружившись этой фейковой догмой, беларус самостоятельно отправился в Донецк. В тот же день его увезли в расположение 9-го Мариупольско-Хинганского полка с дислокацией вблизи села Безыменное в Новоазовском районе [136].

«Сначала меня взяли в пулеметчики, потом я был оптическим разведчиком. Эту специальность я получил еще на “срочке” в беларуской армии в 90-е», — рассказывал Митрофанов.

По приезду в Безыменное взвод Митрофанова отправили на высоту «Дерзкая» (высота 73) возле Коминтерново (переименовано в Пикузы). Весной 2017-го там велись одни из самых ожесточенных боев на мариупольском направлении. Тогда украинские морпехи при поддержке одного разведывательного батальона пытались выбить боевиков с господствующей высоты, расстояние между позициями противников было не более ста метров. Однако взять «Дерзкую» ВСУ удалось только спустя два года.

В июле 2017-го Митрофанов получил травму: «взрывной волной задело руку». Рука распухла, и понадобилась операция. «Мне предлагали сделать ее там, на Донбассе, но я решил приехать в Беларусь. Подумал, ничего страшного, ведь раньше ребята приезжали без проблем, наши власти не трогали никого…»

25 июля в дом Митрофанова в Речице пришли сотрудники ГУБОПиК. Во время обыска у него изъяли все электронные носители: ноутбук, планшет, флэш-карты. Процессуальный статус Митрофанова тогда ему не озвучили. Через две недели силовики вернулись уже за ним. «Вежливо и культурно все объяснили, мол, пройдемте с нами. Даже наручники не надели. Отвезли в гомельское управление КГБ. Там отношение тоже было нормальное. Из материалов дела мне показали всего лишь две фотографии с Донбасса и несколько видео из Ютуба, где мы на 9 мая “салют” в воздух даем. В КГБ я написал чистосердечное признание, потому что понял — увиливать смысла нет, а уменьшить срок это поможет».

У Митрофанова изъяли карточку российского банка, где хранились деньги, полученные в ДНР. В разговоре со мной он нарочито иронически говорил, что заработал их «на стройке в Москве». По его словам, факт получения им денег в ДНР силовикам якобы не удалось доказать. Хотя у беларуских органов были все основания привлечь Митрофанова за наемничество: известно, что с конца 2015-го во всех НВФ регулярно выплачивали жалованье. Скорее всего, силовики и не собирались доказывать факт наемничества. «Допрос следователи вели доброжелательно. Просили показать на карте позиции, где я стоял и где “укропы” стояли. Их чаще всего так и называли — “укропы”, — рассказывал боевик. На вопрос, как ему показалось, какую сторону конфликта поддерживают беларуские силовики, боевик ответил: «Они все находятся под давлением. Если б не было давления сверху, этих политических манипуляций, то пожурили бы просто и отпустили».